Федор слушал, с великим почтением глядя на говорящих.
— Это верно, — сказал вульгарный материалист, — не куры все-таки с петухами. Или павлины.
— Павлинов я не разводил, — сказал востроносый, — условий нет. А вы хотите белку? Надо пару, чтоб не скучали.
— А где ее сейчас возьмешь? — спросил бывший беличий хозяин. — Тоже, посоветуете! Что он, идиот? Белку надо покупать в магазине. А го сунут ему с рук двух мальчиков или двух девочек — видно, человек еще неопытный…
Федор посмотрел на меня с испугом.
— Это верно, — сказал материалист в пирожке, — в одну клетку нельзя. Я читал, как дерутся олени или морские львы. Насмерть! Нет, нельзя в одну клетку.
— Сравнил! — сказал востроносый. — Это когда сезон. А когда не сезон — ничего.
— Все равно нельзя, — возразил материалист в пирожке, — не привыкнут. Зверь должен перво-наперво привыкнуть.
— Конечно, — сказал востроносый, — не человек все-таки. Ему сезон нужен. Человеку сезон не нужен, а зверю нужен сезон.
Приличный человек обиделся:
— Заладил — сезон, сезон! Я тебе в любой сезон животное приручу! Сезон — это для размножения важно, а без размножения…
— Как же без размножения? — удивился востроносый.
— А так! — отрезал приличный человек и, махнув рукою, ушел. Магазин открылся.
Я посмотрел на Федора испытующе. Отрок переваривал сведения, полученные у дверей магазина.
— Федя, как нам быть? Федор застеснялся:
— Так вы ж покупаете… Вот и решайте…
— Но это же для тебя все-таки. Ты снимаешь с себя ответственность. Это нехорошо.
— Дядя, — вздохнул Федор, чисто глядя в глаза. — Купим птичку. И выпустим на волю. Чего ей в клетке сидеть?
— Прекрасно, — сказал я, — тем более — весна. Мы приобретем певчего чижа. Я слыхал, будто чижи прекрасно поют.
— Чижи здорово поют, — согласился Федор, — у одного нашего малого есть кенарь. Он здорово поет.
Мы вошли в давку магазина и сразу увидели, что нам нужно. На клетке было написано: «Чиж-самец». Какой-то очень талантливый чиж пел, как соловей, — громко и вызывающе.
— Чижа решили? — спросил востроносый. — Ну, правильно!
— Вот этого пусть и выловит, — сказал приличный человек. Публика оживилась.
— Как же его выловишь?
— А его видно — вон тот, рябенький!
Продавщица, сухая старая женщина в железных очках и платке, накинутом на синий халат, усыпанный птичьим кормом, стояла возле вольеры безучастно, к чему-то прислушиваясь, может быть, к пению талантливого чижа.
— Вон тот, рябенький, — повторили в толпе у прилавка.
— Да нет, это не рябенький! Видишь, с зеленой головкой…
