Высшие буржуа | страница 4
- Это она, Старфайндер! - воскликнула Кили. - Это Бет. Ты нашел ее, Старфайндер. Ты нашел ее!
Старфайндер прошел к своему креслу и уселся перед обзорным экраном. Кили сидела, все так же напряженно подавшись вперед.
- Но она ничего не сочиняет, Старфайндер, - заметила Кили, - просто сидит в кресле и ничего не делает. Ну почему она не сочиняет свои "Португальские сонеты"?
Старфайндер испытал соблазн ответить, что женщина со средним или даже более среднего достатком, сколько бы ей лет ни было, как правило не обременяет себя лишним трудом, и по большей части как раз-таки не занимается ничем, то есть сидит и ничего не делает, но промолчал и не сказал ничего. Как бы там ни было, Элизабет Баррет была инвалид; с другой стороны, не стоило своим цинизмом портить настроение ясноглазому ребенку, никакой практической пользы от этого не будет.
Приглядевшись, они обнаружили, что глаза Элизабет Баррет закрыты. Более того, ее грудь опускалась и поднималась в ритме размеренного дыхания. У ее ног в пятне полуденного солнечного света лежала, обложкой вверх, раскрытая книга, явно выскользнувшая у Элизабет из рук, когда та заснула.
- Знаешь, что мне кажется? - подал голос Старфайндер. - Мне кажется, что Элизабет спит.
- Но этого не может быть! Как ты мог подумать такое! Разве может Элизабет заснуть над книгой стихов Робертса?
- Почему ты решила, что это книга стихов именно Робертса?
- А чьи еще стихи она может читать в эту пору, как не его? Ведь через год она выйдет за него замуж!
Кит был того же мнения, что и Старфайндер.
сообщил кит.
- Эх вы! - воскликнула Кили.
- Хорошо, спит Элизабет или нет, это сейчас не так важно, - подытожил Старфайндер. - Зато я отлично знаю кое-кого другого, кому следует идти спать.
Кили медленно поднялась из кресла. Поглядев на Старфайндера долго и со значением, она подчеркнуто повернулась к нему спиной и ушла с мостика. Потом, внезапно обернувшись, она стрелой подлетела к нему, поцеловала в щеку и, шепнув на ухо: "Спокойной ночи", убежала в свою каюту, которую называла "моя комната", расположенную рядом с каютой Старфайндера.
После ухода Кили Старфайндер еще довольно долго ощущал на щеке ее поцелуй, хотя и не позволял чувствам взять над собой верх. Он не мог позволить себе оказаться хоть на малую толику тронутым чувствами, потревоженными поцелуем юной невинной девочки, до краев полной любви и преданности, ввиду того, что стоящая перед ним задача требовала холодной сосредоточенности мысли, которую нельзя было нарушать непозволительными для него теперь глупыми сантиментами.
