– Эрос…
Ничего подобного она доселе не испытывала.
Отвечая на его поцелуи, Аланис гладила его твердые, мускулистые руки. Добравшись до волос, пропустила между пальцев прохладный шелк кудрей.
Издав прерывистый стон, Эрос оторвался от ее губ и прильнул к изгибу шеи. Затем обхватил ее грудь под тонкой ночной сорочкой. Когда он провел пальцем по соску, Аланис пронзила дрожь, разрушив волшебство момента. Что она натворила?
Аланис внезапно отпрянула.
– Что ты сделал со мной?
Тяжело дыша, он уставился на нее глазами, подернутыми сладострастием.
– Что я сделал с тобой? – повторил он, не совсем понимая ее резкой перемены.
– Ты опозорил меня! Убирайся прочь, гнусное чудовище!
Она оттолкнула его. Как могла она потерять голову, поддавшись низменному влечению к пирату? Как могла она опозорить Лукаса столь распутным поведением?
– Гнусный? – В его глазах появился хищный блеск. Он схватил ее за руки и прижал к своей груди. – Я поцеловал тебя! И ты ответила! Я ничего не сделал, чего ты сама не хотела!
– Я собираюсь замуж за виконта Силверлейка! Как мог ты сделать это со мной?
Проклятый негодяй заставил ее возжелать его.
– Тогда не выходи за него! – парировал Эрос с негодованием, расстроенный брызнувшими из ее глаз слезами. – Аланис, ты хотела этого так же сильно, как и я. Ты льнула ко мне, как женщина, которую ни разу не целовали.
Страдая от унижения, она выдержала его жгучий взгляд. Он прав. Если бы он не поцеловал ее, она умерла бы от желания. Но из-за того, что он с такой беспечной легкостью распознал ее неопытность и заставил возжелать его, ей хотелось выцарапать ему глаза.
– Ненавижу тебя! – прошипела она.
– Считаешь, что я недостоин принцессы благородного происхождения? – процедил он сквозь зубы. – Не обманывай себя! Ты стонала и урчала, как кошка, изголодавшаяся по любви, и если бы эта палуба была моей спальней, у меня на спине остались бы царапины в знак подтверждения моей правоты. Еще одна ночь на борту моего корабля, любовь моя, и ты будешь умолять меня оставить тебя здесь!
Оскорбленная, Аланис дала ему пощечину, хотя знала, что он прав, и, осознав это, испытала боль и ярость.
– Меня тошнит от тебя! – выпалила она с жаром. Жгучие слезы мешали ей смотреть. Застигнутый врасплох ее гневом, Эрос застыл. Воспользовавшись его замешательством, она оттолкнула его и бросилась бежать, боясь оглянуться.
Коснувшись щеки, Эрос устремился за беглянкой. Когда она скрылась из виду, он изо всех сил ударил кулаком по перилам. Если бы слова обладали мощью снарядов, поток итальянских ругательств, вырвавшихся из его груди, смог бы потопить весь французский флот.
