И тут Кейт взглянула на него. Он преспокойно лежал, заложив руки на голову, бесстыдно разглядывал ее и забавлялся.
– В таком случае, ты можешь снять ее, верно? – возразила Кейт; гордость не позволяла обнаружить тот ужас, который сжимал ей желудок.
– Гораздо легче сделать это самой.
– Мне не хочется. Тебе, вероятно, нравится ложиться в постель голышом, а мне нет.
Она потушила свой светильник и скользнула под простыню. Алекс не шевельнулся, чтобы выключить свет у себя. Он повернулся набок, подпер голову рукой и насмешливо посмотрел на Кейт.
– Совершенно невероятно! Ты хочешь сказать, что всю свою жизнь каждую ночь спала в сорочке?
– Нет, не каждую ночь. Иногда я надевала пижаму.
Он осклабился, явно получая удовольствие от разговора.
– И всегда занималась любовью в темноте?
Горло у нее пересохло, когда она поняла, что он не намерен выключать свет.
– Нет, – выдавила она из себя, стремясь любой ценой делать вид, будто ей все равно.
– Я рад, что ты не возражаешь против света. При нем получаешь несравненно большее наслаждение. Например, от прикосновения. У тебя такая прекрасная, нежная кожа.
Он скользнул пальцами по ее шее, плечам, обвел вырез сорочки, погладил сквозь шелковый покров нежные полушария грудей.
– Волшебно! Мне хотелось почувствовать твою плоть с самого первого вечера, когда мы встретились. – Кейт не смогла сдержать легкую дрожь. Он улыбнулся. – Теперь возьмем вкус. Несмотря на весь яд, что так и каплет у тебя с языка, есть что-то удивительно сладкое в запретном плоде. Кейт, ты сделала ошибку, запретив мне прикасаться к твоему телу. Когда мужчина встречает отпор, им овладевает жадность. Я жадно желаю испробовать нежность твоих губ.
Она замерла, когда его губы шаловливо коснулись ее рта, с нежной настойчивостью играя сжатыми губами. И тогда из любопытства она захотела узнать, как он целует по-настоящему. Алекс в полной мере воспользовался ее порывом. Никто никогда не целовал Кейт с такой тонкой чувственностью, с таким умением, и ее поразило, что она находит это исключительно приятным. Хорошо бы эта ласка продолжалась; ее соблазняла возможность изучить ощущения, которые Алекс пробуждал в ней. Но он уже покрывал поцелуями ее лицо, медленно поднимаясь к вискам.
– М-м-м, у твоих волос аромат лимона. Обоняние – самое тонкое чувство из всех.
От его дыхания шевелились волосы Кейт, и на какое-то мгновение она была очарована его лаской. Но он внезапно отстранился, посмотрел на нее с задорным огоньком в глазах.
