Изгой | страница 9



Он последовал за Смотрителем, стараясь успевать за его широким шагом.

Они пересекли болото, и начался подъем сквозь дендрарий со множественными поворотами. В ветвях деревьев гомонили джотоки. Потом показалась скала, и Смотритель остановился. Здесь еще видны были следы взрывных работ. С уступа свисали гроздья цветущих растений, и среди каменистых осыпей отвоевывали себе место низкорослые деревья. Дверь вела в привычное для глаза кзина жилье, напоминающее военное укрепление: вырубленное в камне, стены увешаны шкурами.

Их встретил молчаливый раб-джоток в желтой кружевной ливрее. Передвигался он неспешно, на ладонях первичных конечностей, освобождая, таким образом, остальные. Когда джотоки бегут, а бегут они быстро, они используют запястные ладони, а остальные пятипалые конечности сцепляют в клубок.

Посреди комнаты, открывшейся за холлом, стояла копия древних кзинских доспехов, выкованных рабами-джотоками. Керамическое клеймо, разумеется, сообщало, что вещь произведена на кзинской мануфактуре.

Напоминание о месте раба-джотока, который ежедневно сдувает пыль с этих доспехов, подумал Коротышка-Сын, хотя рабы не знают своей истории. Этому разодетому в желтое щеголю даже невдомек, что у его народа когда-то были дом и родная звезда. И что его сородичи были достаточно глупы, чтобы нанять легионеров вести войну вместо них.

Смотритель развалился на широкой кушетке. Он не предложил котенку сесть, поэтому молодой кзин, поняв намек, насторожился, уважительно подняв уши, готовый внимать любому мудрому или благожелательному слову, которое только произнесет рыжий гигант.

— Отец вряд ли обрадуется твоей проделке, юнец! — прогромыхал тот.

— Вряд ли, Смотритель.

— Придется ему растолковать тебе, что к чему!

— Да, Смотритель.

— Котята быстро учатся помалкивать там, где надо бы сказать правду. Жду правдивой истории без всяких умолчаний, чтобы не пришлось из тебя ничего выколачивать.

— Мой язык повинуется тебе.

Великан вновь изумленно пошевелил ушами.

— Можешь сесть и отдохнуть. — Он повернул огромную голову к ожидающему распоряжений рабу. — Слуга Первый, желаю промочить горло! Принеси-ка граши-землероек да иридиевые чаши!

Возвышающаяся над конечностями, под покровами которых располагался кишечник, бородавчатая голова раба не выражала ровным счетом ничего. Скрытый в складках рот издал какой-то звук в знак того, что Слуга Первый уяснил требование. Один глаз его смотрел на хозяина, другой уставился на Коротышку. Остальные три бесцельно вращались.