— Венька? — перебил я.
— Возможно, — сухо сказал Жора. — Некто Левандовский ударил собеседника по голове домброй… А теперь скажи: можем мы такое допускать?
— Ну-у, — сказал я. — Видишь ли… Что касается Веньки, то вряд ли тут мои стихи… Он их и не читает сроду…
— Не можем мы такое допускать! — твердо ответил на свой вопрос Жора.
— Так, так, — вздохнул я. — Значит, теперь этот Бабарышннк будет спокойно гулять, и никто на него, сукина сына, уже не сможет наехать?
— Ну да! — радостно подтвердил Жора. — Если случайно не попадет.
— Случайно он не попадет, — сказал я. — Чего захотел.
— Скажешь тоже, дорогой! — рассмеялся Жора. — Разве я хочу? Пусть живет… Ладно, — закруглил он. — Сейчас распоряжусь, чтобы тебе выдали девятьсот седьмую…
— Погоди, — удержал я его. — Не торопись. Слушай, Сосискян, ты меня давно знаешь… скажи, я просил когда-нибудь для себя исключительных благ?
— Ну! — сказал Жора. — Знаем твою скромность.
— Может, с черного хода чего-нибудь тащил или по блату доставал?
— Зачем такое говоришь? — расстроился Жора.
— Ну вот, — сказал я. — Не просил до сегодняшнего дня. Это в первый и последний раз.
— Понимаю! — вспыхнул Жора. — Понимаю, — повторил он и заерзал.
Потом перегнулся ко мне через стол:
— Имеется одна невостребованная. Готовили для академика… Только как старому другу…
— Тю! — замахал руками я. — Катись ты со своим академиком! Я о другом. Ты мне только выпиши справку: дескать, гражданин такой-то голову поменял. И все. А я уж заберу эту свою. Тем более её еще и распаковать не успели.
— Справок не даем, — официально сказал Жора. — Отрезали эту бюрократию. Навсегда… Здесь! — он похлопал рукой по какому-то лысому прибору. — Здесь все фиксируется. Обменял — зафиксирует, не обменял — зафиксирует.
— Да-а, — задумался я. — А может, подобрать что-нибудь из брака? Что-нибудь похожее на прежнюю?
— Тебе как лучше стараешься, — обиженно сказал Жора, — а ты… понимаешь. — Он нажал кнопку и спросил в микрофон: — Товарищ Маточкина, как там у нас сегодня? Одна? А что за дефекты? Жора усилил звук, и мне стало слышно, как женский голос перечисляет: "Склероз, депрессивные приступы, головокружения, мигрень».
— Господи, Жора! — вскочил я. — Это же почти моя голова!
— Положим, мигрени-то у тебя не было, — буркнул он.
— Эх, Сосиска! — сказал я. — Уж к мигрени я как-нибудь привыкну!
Через час я вышел из обменного пункта. На плечах у меня была моя новая старая голова. В кулаке я сжимал две таблетки. Это Сосискян дал мне их на прощанье.
