Случилось с ним — давно — следующее.
Он, когда еще пристрастие пагубное имел, собрался как-то в командировку, на юг. Решил на дорожку подкрепиться, зашел в ближайший от аэроагентства кафетерий (он его частенько посещал), сказал знакомой барменше:
— Налей-ка чего-нибудь… оскорбляющего человеческое достоинство. Сто граммов.
Барменша налила ему сто коньяка, недолила, конечно, как постоянному клиенту, на полсантиметра (Вася спокойно это воспринял — обычное дело), а при расчете разошлись они в копейке.
Да ладно, мать, не ищи, — великодушно сказал Вася. — Чай, не последний день видимся.
Но барменша показушно запринципиальничала и выбросила ему на стоику коробок спичек.
Он вышел из кафетерия, сунул в рот сигарету, собрался прикурить, а коробок этот, обнаружилось, набит ватой. И поверх ваты лежит тоненькое золотое колечко, на утолщении которого прилепились шесть каких-то светленьких бородавочек. Крохотные такие — со спичечную головку. Незавидненькое, в общем, колечко. Но к нему на ниточке привязан, тоже крохотный, ромбик и на нем цена обозначена. Прочел ее Припухлов и глазам не поверил: ни-чего себе — 3323 рэ!.. Он даже запятую поискал: может, все-таки 33,23 рэ? Или, хотя бы — 332,3 рэ?.. Нет, все точно — 3323 рэ, как одна копеечка… Это кто же такие покупает? Принцы наследные? Обалдеть!
Вася вернулся в кафетерий, положил коробочку на стойку, сказал интригующе:
— Ну-ка, мать, открой. Посмотри, сколько ты на сдачу выбрасываешь.
— А что такое? — насторожилась барменша.
— Да ты открой, открой! — весело повторил Вася. И сам открыл. — Глянь-ка. Ты миллионерша, наверное? Первая леди.
Барменша глянула на кольцо — на Васю — снова на кольцо — опять на Васю… непомерно расширенными глазами. И вдруг глаза ее резко, зло сузились.
— Нарезался уже где-то, — сказала она, — Надрался… алкаш! Ты что мне тут суешь?.. Сволочь! Подзаборник! Я тебя счас определю! Я тебе покажу леди!.. Теть Фрося! — закричала она кому-то через плечо. — Вызывай сотрудника! Срочно!.. Ну, все! Все! Счас ты у меня поедешь… гадина, вонючка!
Вася вылетел из кафетерия пулей, с зажатым в кулаке коробком. Мать перетак! Куда же теперь с ним? Куда?!.. Самому разве в отделение рвануть? Оно тут — за углом… А если ему там — ну-ка дыхни? Он же выпил. И повезут… они такие. А главное — ему же лететь надо. Вон уже автобус рейсовый против агентства стоит, под парами.
В полной прострации он машинально пересек улицу, сел в автобус. Коробок спрятал пока во внутренний карман пиджака.
