Спели мы ей свою арию. Тетя Поля говорит:
— Ну чисто артисты!
— Скучно нам очень, тетя Поля! — пожаловались мы.
— А скушно, дак спать идите, — говорит тетя Поля.
Пошли мы, и правда, спать. Легли. Одеялами с головой накрылись. Боря полежал и вздыхает:
— Скучно, старик!
— Скучно, — подтверждаю я. — Никто нас не развлекает…
— Давай я по водосточной трубе с пятого этажа слезу, — вызывается Боря.
— Лезь, — говорю я.
Борька оделся в тренировочный костюм и полез.
Спустился до второго этажа и видит: сидит в открытом окне Нинка Козюлина — тоже поэтесса институтская. Мечтает о чем-то. И так размечталась, что не слышит, как Борька по трубе лезет. Борька покрепче трубу ногами обхватил, одну руку высвободил и потрогал Козюлину за нос.
Нинка заревела нечеловеческим голосом и брякнулась с подоконника в обморок.
А Борис спустился до земли, штаны отряхнул и заходит в общежитие снаружи.
Тетя Поля как увидела его — глаза завела и повалилась со стула.
Через пятнадцать минут две скорые помощи подрулили — одна к Нинке, другая — к тете Поле.
Ну, с Нинкой врачиха быстро разобралась. Послушала ее, постукала, плечами пожала, велела поужинать, если есть чего, и спать ложиться.
А с тетей Полей вышло большое недоумение. Потому что тетя Поля околесицу понесла: дескать, видела почти в то же самое время двух студентов Краюхиных Борисов. Один вот здесь вот с ней поговорил и наверх поднялся, а другой, точно такой же, через пять минут со двора возник.
Комендант общежития пришел. Товарищ Власов. Покачал головой и сказал неодобрительно:
— Ах, Сидоркина, Сидоркина! Поменьше спать надо на дежурстве, а то еще и не такое привидится.
Мы с Борькой, конечно, про водосточную трубу смолчали.
И теперь, как станет нам скучно, идем к тете Поле.
— Теть Поль, — говорим, — расскажи, как тебе видение было.
Тетя Поля охотно рассказывает.
— И быдто входишь ты, Боречка, а лицо у тебя белое — ну, как мукой присыпанное. И руками ты, милок, все поводишь, все поводишь — ровно как сослепу. А сам, значит, свищишь. Тонко так свищишь, жалостно…
В другой раз заскучаем, опять придем.
— Теть Поль, расскажи, как там Борька свистел. Тетя Поля выдает другой вариант:
— Вот сижу я, как теперь, и слышу, быдто дверь скрипить. Скрып-скрып, скрып-скрып… А потом раскрылась так-то сама собой — и заходишь ты, Боречка, а лица на тебе нет. Лицо на тебе не твое — синее, а сам ты все ровно скалишься, все скалишься — ну, как, прости господи, родимец…
Отбежим мы с Борькой за угол и хохочем, ну, прямо, за животы хватаемся.
