- Нет, - спокойно возразил Хайям, - я этого не полагаю.
Он был ростом ниже Хусейна и чуть ниже своего слуги. Довольно крепкий телосложением, неторопливый в словах и движениях.
- Господин, - вмешался Ахмад, - этот молодой человек утверждает, что сделался меджнуном, совсем ослеп от любви к этой девице.
- А меджнун готов на все! - вскричал Хусейн. "Он сейчас набросится на господина", - подумал Ахмад.
- Я могу понять меджнуна,- сказал Хайям Хусейну. - Я вхожу в твое положение. Но если ты настоящий меджнун, если для тебя любовь превыше всего, то ты должен понять и своего собрата.
- Это какого же еще собрата? - проворчал Хусейн.
- Меня.
- Кого? Тебя?
- Да, меня, Омара Хайяма.
- Это ради чего же?
- Может, и я меджнун? Может, и я люблю Эльпи? И не меньше тебя.
- Я не верю.
- Ну зачем же я стал бы покупать Эльпи? Скажи на милость - зачем? Чтобы иметь наложницу?
Хайям положил руку на плечо Хусейна. И сказал вразумительно:
- Будь мужчиной. Разве любовь добывается руганью или в драке? Ты можешь пырнуть меня кинжалом, да что в том толку? Я предлагаю нечто иное. Более приличествующее меджнуну и человеку вообще.
Хусейн молчал. Он походил на темную тучу.
- Я предлагаю простую вещь: ты поговоришь с Эльпи и она решит, с кем ей быть: с тобой или со мною?
- Ты, конечно, уверен в себе...
- Я? - удивился Хайям. - Не больше, чем ты. Что одна ночь для женщины?..
- Очень многое, - хрипло проговорил Хусейн.
- А все-таки - что?
- Она за ночь может и полюбить безумно...
- ...или вовсе разлюбить, или возненавидеть, - возразил Хайям... - Так вот: я предлагаю переговорить с нею. Она же с душою! Спросим ее. Пусть выбор будет за нею...
Хусейн усмехнулся. Через силу. Ибо ему было совсем не до смеха. Какой тут смех, если прекрасная Эльпи за толстым дувалом (Дувал - глинобитная глухая стена.), а он, Хусейн, по эту сторону проклятой стены! Не проще ли всадить нож в соблазнителя? И тогда Эльпи может не утруждать себя выбором.
Хайям продолжает свои речи. Нет, он не трусит перед этим вооруженным меджнуном. Он хочет внушить ему, что людям более пристало убеждать друг друга словом, а не кулаками. Любовь всегда обоюдосторонняя: он любит ее, а она его. Женщина здесь даже не половина, а нечто большее: от нее идут главные флюиды любви. Так почему же не спросить ее? Почему бы не узнать ее мнение? Любит она или не любит? И кого она предпочитает? Разве в этом что-то особенное, что-то сверхъестественное?
"Он слишком уверен в себе, - думал Хусейн, все крепче сжимая кинжал. - Или подкупил он ее, или приворожил. Ведь не может быть, чтобы Эльпи, так горячо жаждавшая моей любви, вдруг переменилась?"
