— Ты чего плачешь? У тебя что-то случилось?
Я машинально отметила неуместное «ты» и предположила, что ко мне незаметно подошел местный «дурачок» из числа завсегдатаев парижских парков.
— Ничего… — пробормотала я, боясь отнять от лица спасительный платок и снова увидеть собаку.
— Но я же вижу! У тебя что-то случилось! — продолжал настаивать мой собеседник. — Тебе помочь?
— Ничем ты мне не поможешь, — начиная злиться на назойливого утешителя, довольно грубо отрезала я, — и никто не поможет.
— Ну почему же, — вкрадчиво продолжал голос, — может, и найдется кто-нибудь! Например, я!
Несколько опешив от такого беззастенчивого вторжения на территорию моего горя, я все же решила взглянуть на наглеца. Но передо мной никого не было. Только серый с рыжими веснушками на морде все еще сидел напротив.
Я пожала плечами. Он тоже пожал плечами. От изумления я не нашлась, что сказать, ведь не каждый день видишь собак, способных пожимать плечами! Я наклонила голову. Он тоже. Я встала со стула. Он тоже встал. Я улыбнулась ему. Он растянул губы в подобии улыбки. Я рассмеялась, и пес запрыгал вокруг меня, словно радуясь тому, что я перестала плакать. Онемев от удивления, я опустилась на стул. Он сел напротив.
— Ну как? — раздался тот же вкрадчивый голос.
Я оглянулась. Никого.
— Кто со мной говорит? — тихо спросила я.
— Как кто? Я! — отчетливо произнес удивительный пес и для пущей убедительности гавкнул.
Слуховые галлюцинации на фоне острого ощущения потери, решила я. А вслух сказала:
— Ты что, говорить умеешь?
— Нет, просто ты умеешь слушать!
Мне срочно нужно к психиатру…
— Как тебя зовут? — как ни в чем не бывало, продолжал пес.
— Ирина, — ответила я, смущенно оглядываясь по сторонам.
— А меня — Грей, — представился он, грациозно кивнул и повернулся ко мне боком. — Смотри, даже на ошейнике написано. Так почему же ты плачешь? — не унимался он, примостившись возле моей ноги.
К горлу опять подступили слезы. Я ничего не смогу ему рассказать! Хотя бы потому, что этот замечательный и неравнодушный к моему горю пес уже был взрослым и мог вот так же покинуть своего хозяина в ближайшие десять лет. И его хозяин, как и я, абсолютно не будет к этому готов. Ведь к этому невозможно подготовиться. И, наверное, через несколько лет он будет вот так же плакать при виде незнакомой собаки, тыкающейся мокрым носом в его ладонь. Нет, я совершенно не готова к такому разговору…
— Я не хочу об этом говорить, — твердо сказала я и смахнула бежавшую по щеке слезу.
