Раз в неделю в рейхсканцелярии, как и позднее в бункере, за столом диктатора ели - по введенному им обычаю - только одно блюдо, "большой горшок" овощного супа. Без колебаний Гитлер угощал им своих гостей, которым следовало понимать, что в эти трудные годы Германия должна выбирать между пушками и маслом. В другие дни для них подавали одно мясное блюдо: большей частью вареное мясо с зелеными овощами и неизменной картошкой.
Фюрер приходил в восторг от испеченной в печи картошки с салом, на которую щедро лил постное масло. Еда была проста, но по качеству безукоризненна. Так, овощи к столу доставлялись с грядок, на которых растения поливались доставляемой с гор родниковой водой.
Ел фюрер быстро, - за пять минут завтракал, за двадцать - обедал, - но держать себя за столом не умел: опираясь левой рукой на поручень кресла, он ставил правый локоть на скатерть и, наклонившись, быстро подносил пищу ко рту, и, почти не прожевывая, поглощая огромные куски. У себя в Бергхофе он мог без всякого стеснения есть икру ложками, предлагая в то же самое время гостям отмеренные кусочки вареной рыбы.
От гостей требовалось, чтобы съедали все, что дают. Слуги имели распоряжение не уносить тарелки с остатками пищи - продуктов в Германии не хватало, фюрер не забывал об этом.
ПЛАТОНИЧЕСКАЯ ЛЮБОВЬ
Первая любовь Гитлера оказалась безответной. Девушку, которая была на два года старше его, звали Стефани. Высокая, стройная блондинка с ясными и выразительными глазами, со свежим лицом.
Первая встреча произошла в начале лета 1905 года. Гитлер был поражен, когда увидел её прогуливающейся в Линце с матерью по респектабельной Ландштрассе. Она была прекрасно одета - сразу видно, что и из хорошей семьи. Отец Стефани, высокопоставленный правительственный чиновник, умер несколько лет назад, оставив вдове значительную пенсию.
С тех пор Адольф каждый день в в пять часов стоял на углу Ландштрассе, ожидая, когда появятся мать и дочь.
Поведение шестнадцатилетнего юноши было скромным, "совершенно в границах морали... и абсолютно нормальным. Ничего не случилось", - так напишет позже верный друг Адольфа Гуcтав (Густль) Кубицек. Молодой человек так стеснялся, что долго запрещал своему товарищу любые попытки выяснить, кто такая Стефани. Девушка казалась ему идеалом расового совершенства, воплощением тевтонских добродетелей, настоящей немкой. Адольф не делал никаких попыток сближения. Он предпочитал любить Стефани издалека, выражая свои чувства в лихорадочной интеллектуальной активности. Адольф вел пространные морализирующие разговоры, в которых с юношеским пылом осуждал все формы секса. "Он не допускал даже мастурбации", - писал его друг.
