Он очень раздражен. Я продолжаю:
– …дрянь.
– Что?
– Я сказала «дрянь». Ты ведь считаешь меня дрянью и ведешь себя со мной как с дрянью…
Его голос становится намного громче.
– Я никогда…
– Как же! Ты всегда считал меня низшим существом. Всегда воспринимал галерею как развлечение дамы, предпочитающей валять дурака, а не работать по– настоящему. Ты… никогда не уважал ни меня, ни то, чем я занимаюсь. Это круто – жениться на девчонке, продающей картины за пятьдесят тысяч долларов! Единственная причина, по которой ты мной заинтересовался. Но едва кто– то начинал меня слишком расхваливать, ты сразу спешил сообщить, что не вращайся мой отец в этой среде, мне бы никогда не удалось заполучить художников, выставляющихся в моей галерее!
Вот оно – самое сокровенное, то, что я зареклась когда– либо ему говорить. Все теперь совершается против моей воли. Восстановив дыхание, продолжаю с новой силой:
– Потом эти девицы…
– Я никогда…
– …ничтожные… продавщицы, которых ты приглашал в дорогие рестораны, чтобы произвести впечатление…
– Я никогда не… Это были вовсе не продавщицы!
– Смотри, ты даже не отрицаешь! А теперь еще эта СУМОЧКА!
С яростью бросаю в него подушкой, огромная глыба из стопроцентного утиного пера углом попадает Марку под левый глаз и заставляет его пошатнуться.
– Это все по твоей вине!
Закрыв лицо руками, он продолжает сквозь пальцы за мной наблюдать.
– Из– за тебя и твоих похождений я стала таким… отребьем! Ты никогда не страдал, тебе не понять, каково это!
Сфинкс. Изучает меня. Долго.
– А теперь не можешь смотреть на то, что сам со мной сделал.
Долгая тишина.
Он оглядывает меня. Высокий рост – его преимущество. Но слепая ярость – моя сила.
Ни на секунду не спускаю с него глаз. Скоро они начинают щипать.
Стена. Дубовая. Чувствую, что мы движемся в никуда. Вернее, в разные стороны. Хочу дотронуться до него. Удаляется. Он не отрывает от меня глаз. Слеза. Ничего. Он ничего не заметил. Еще одна. Отворачивается.
Я падаю на кровать в безудержных рыданиях.
Марк исчезает в дверном проеме. Через несколько минут возвращается с двумя большими сумками.
– Клео, я ухожу. Не могу видеть тебя такой. Я уже забыл, какой ты была раньше. И не знаю, какие воспоминания о тебе сохраню. – Подходит к кровати, берет меня за запястье, осторожно, двумя пальцами. Медленно отодвигает прядь, падающую мне на глаза. – Ты больна, Клео. Нужно лечиться. – Очень нежно наклоняется ко мне и слегка касается лба губами. – Я позвонил Майе. Она едет. Она позаботится о тебе.
