– Да, конечно, ты прав, папа. Он действительно стоящий парень. Но… думал ли ты, когда собирался уходить, о том, что будет со Стивеном? Вот уж кто всю жизнь останется ребенком. И тебе это прекрасно известно. Уж не думаешь ли ты, что Мэгги сможет управляться с ним одна, без всякой помощи? И если бы ты ушел, ты знаешь, что мама сделала бы с ним – то, чем она угрожала много раз…
Дэниел резко поднялся с дивана.
– Не продолжай. Можешь не продолжать, Джо. Стивен никогда не попадет в приют, уж я позабочусь. Но одно я знаю точно – выносить все это я больше не в силах. Посмотри вокруг. – Дэниел широко развел руками. – Проклятая огромная комната, полная книг. Никто, кроме тебя, не утруждает себя их чтением. Здесь все напоказ! Двадцать восемь комнат, не считая доисторического флигеля. Конюшня для восьми лошадей пустует, ни одна собака туда не заходит. Да она и не любит собак, только котов. Шесть акров земли. Сторожка. А все для чего? Чтобы занять трудом пятерых человек – по работнику на каждого из нас! Я прожил в этом доме пятнадцать лет, и уже семнадцать, как я купил его. Да и купил-то только потому, что он был чертовски дешев. Во время войны рядом взорвалась бомба, потом дом заняли военные… Владельцы были только рады избавиться от него. Смешно все это: их предки жили в этом доме две сотни лет, а им так хотелось продать его первому попавшемуся предприимчивому человеку, способному нажиться на этой рухляди… Да, этот старый хлам еще и служил войне! И когда мой отец и старушка Джейн Бродерик в самом конце войны погибли от взрыва, я решил, что это своего рода ответный удар… И, знаешь, все равно странно: дом был подозрительно дешев, но, увидев его, я сразу понял, что вынужден буду его купить. Вряд ли твоя мать виновата в этом. Так же, как и я, она прямо набросилась на этот дом и с восторгом занялась покупкой мебели. В мебели-то уж она разбирается – не знаю, откуда это у нее. А вот меня этот дом не любит.
– Да ладно тебе. Не выдумывай. – Джо похлопал Дэниела по плечу.
– Нет, на самом деле не любит. Я такие вещи чувствую. И еще я чувствую себя самозванцем. Мы все в этом доме чужаки. Хотя, казалось бы, перед лицом войны все равны… Но эти старые дома, словно замшелые сельские консерваторы, всегда поставят тебя на место. А мое место, увы, не здесь. – Впервые за все время разговора Дэниел улыбнулся. Он выглянул в окно, затем сказал: – А помнишь наш первый настоящий дом, у подножия Брэмптонского холма? Как там было замечательно: уютный дом, прекрасный сад, в котором невозможно заблудиться. Помнишь его?
