— Он у тебя что, придурковатый? Ходит босиком в такую пору? — опрашивал водитель, кивая на Василия. — Вот картина!
— Да уж какой есть… Хорошие все на войне.
— Скорее! — торопил колонист Василия и снова обратился к Орисе: — Что же вы несете?..
— Менять ходили. — У нее похолодело сердце: немец наклонился над котомкой.
— П… пан, — раздался голос Василия, — машину вашу вытащил…
Одесский немец разогнул спину и, ущипнув Орисю за локоть, сказал, чтоб она шла следом.
— А муж твой пусть несет мешки сам: тебя я подвезу!
Орисе стало страшно: в глазах колониста заиграли огоньки, рот растянулся в плотоядной усмешке.
Василий затрясся от гнева, но постарался как можно спокойнее обратиться к мотоциклисту.
— Можете заводить свою самоходку, пан!
— Теперь ты мне не нужен! — засмеялся тот, снова вынимая пистолет.
Орися вмиг заслонила собою Василия и начала слезно умолять:
— Не убивайте. В ноги вам поклонюсь.
Но колонист и не собирался убивать мужа этой хорошенькой женщины. Он только и ждал от нее такой просьбы, ждал, чтобы она поклонилась ему в ноги. Его глаза ощупывали стан Ориси.
— Садись в коляску!.. Я не буду его убивать. Не трясись, — обратился он к Орисиному мужу. — Стану я пулю гратить на такого..
Василий побледнел. Мысль работала молниеносно. Один миг — и ударом кулака в висок он сбил колониста с ног. Взмахнув руками, тот упал в трех-четырех шагах от них, растянувшись по другую сторону кювета. Василий подул на затекшие пальцы. Он даже не поверил, что удар подействовал так ошеломляюще. Орися подняла с земли пистолет мотоциклиста.
Как быть? Необходимо спрятать куда-то мотоцикл, отнести оглушенного хвастуна, не забыть и про котомки…
— Тащи за рога этого черта, — указал Василий на мотоцикл.
Василий торопился. Он нервно стаскивал с колониста куртку, поворачивая его со спины на бок, на живот. Стремительно надел картуз, перекинул через плечо полевую сумку.
— Эй ты, живой, тип из Люстдорфа? Вот тебе и картина!.. — тормошил он колониста. Но у того голова бессильно свисала на грудь.
Василий стукнул еще рукоятью пистолета по голове мотоциклиста. Потом положил его в канаву, окрутил руки ремнем и заткнул куском его же сорочки рот. Прислушиваться, дышит ли он — не было времени. Поблизости гудели машины.
— Вот вещи, и мигом под мосток. А я постою около мотоцикла. Ну! Быстро, Орися! — приказал Василий.
— Там же вода…
— Быстро! — повторил Василий, вытирая пот.
Он наклонился, делая вид, что возится с мотоциклом, и поглядел на горку, откуда должна была выскочить автомашина.
