— Поднимай выше.
— Выше крыши.
— Погоди-ка, — сказал пучеглаз. — Я что-то никак не раскумекаю, что это за штука такая бесплотное осуществление. И как так вышло, что бесплотность и осуществление друг с дружкой связались? — обратился он к горбуну.
— Тут и объяснять нечего. Потому что это неосуществленная бесплотность. Ближе их и быть нельзя, они все равно как сердце с печенкой у нас внутри да что там, еще ближе.
— Теперь ты дело говоришь, — сказал старик.
— Да ты же слова перевернул местами — только и всего.
— Неосуществленное осуществление оно и есть primum mobile,[24] и от него все пошло — и ты, и я, и все и вся.
— И как же это так получилось? Только ты мне по-простому скажи, не путай.
— А все от духа пошло, — сказал старик. — И дух носился поверх воды. И это было хорошо. Так сказано в Библии. Полью из духа Моего на всякую плоть.[25]
— Слышь. А как вышло, что из духа вышло осуществление, если он всю дорогу, как есть, дух?
— Господь един все сотворил.
— Свят! Свят! Да славится имя Твое!
— А этот дух, у него цвет или, скажем, масть есть? — спросил пучеглаз, а сам и бровью не повел.
— Скажешь тоже. Дух, он и есть дух.
— Как же тогда вышло, что мы цветные? — ликующе вперился в него пучеглаз.
— А мы-то тут при чем?
— Ты мне все одно объясни.
— Дух Божий почиет на всем, — ответил мальчик. — И на зеленых листьях, и на желтых цветах. И на золоте рыбок, и на синеве неба. Вот как вышло, что мы вышли цветные.
— Аминь.
— Восхвалим Господа и употребим не всуе имя Его!
— Вострубите в рога,[26] пока не треснет небо. Они замолчали, уставились на следующее слово. Манишевиц приблизился к ним.
— Извиняюсь, — сказал он. — Я ищу Александра Левина. Вы его знаете или нет?
— Да это же ангел, — сказал мальчик.
— А, вон кого ему надо, — скривился пучеглаз.
— Вы его "У Беллы" застанете, через улицу напротив, — сказал горбун.
Манишевиц сказал, что ему очень жалко, но он никак не может еще побыть с ними, поблагодарил их и заковылял через улицу. Спустилась ночь. Фонари не горели, и он едва нашел дорогу.
Но "У Беллы" наяривали блюзы, да как — просто чудо, что дом не рухнул. Сквозь витрину Манишевиц разглядел все те же танцующие пары и стал искать среди них Левина. Левин сидел сбоку за Беллиным столиком и, похоже, болтал без умолку. Перед ним стояла почти опорожненная литровая бутылка виски. На Левине было все новое — яркий, клетчатый костюм, жемчужно-серый котелок, двухцветные башмачищи на пуговках, а во рту сигара. К ужасу портного, прежде такое степенное лицо Левина носило неизгладимые следы пьянства. Придвинувшись к Белле, Левин щекотал ей мизинцем мочку уха и что-то нашептывал, она заходилась хриплым смехом. И тискала его коленку.
