— …Да, Иннокентий Савватеич, старый друг, сунул ты нам ножик под пятое ребро, — задумчиво произнес наконец Литвинов. — То-то, я вижу, он на острове снова клуб строить принялся. Клу-бище!.. Под затопление для града Китежа такие не строят. И главное — молчком… М-да. Сугубо серьезно… Видите, хотят нас на первый вариант свернуть — пониже плотину, поменьше зеркало, без больших затоплений. — Литвинов поморщился. Уж очень не любил он этот первый, осторожный проект, который превращал Дивноярскую станцию из уникума просто в большое гидротехническое хозяйство, каких в стране уже немало и каким этот край не разбудишь…
— Завидую вашему спокойствию. — Вячеслав Ананьевич испытующе смотрел на собеседника, вертевшего письмо в руках: что он темнит? Струсил? Или что-то уже учуял там, в сферах, и начинает перестраиваться, ловчить?
— Такие дела только спокойно обсуждать и надлежит, — задумчиво заговорил Литвинов. — Слыхал ты, что человек один, знаменитый ученый, у нас на Днепрострое с плотины головой в воду бросился, когда мы остров Сагайдачный затопляли?
«…Неужели он искренне? — Петин с некоторой даже жалостью взглянул на Литвинова, на его устало оплывшие плечи, на опущенную круглую голову. — Сдаете, сдаете, друг мой. Где вам такую станцию поднимать в эти дни?» Но сказал он примирительно:
— Это когда было-то? С тех пор мы социализм построили. Новые поколения социалистических людей воспитались, никогда и не дышавшие капиталистическим воздухом…
— Н-да, а я вот думаю, что и при коммунизме человеку будет нелегко насиженное гнездо покидать, дедовские могилы бросать…
— Ну, знаете… А мне вот странно, как Седых с его психологией в партии? Жена рассказывала, да вы и сами видели, — кулацкий двор, дубовые двери, замки, засовы… Богородица там какая-то, лампадка, колдовские травы… И это в век спутников!
— Кулацкий двор? — голос Литвинова стал тоненьким, дребезжащим. — А ваша супруга вам не докладывала, что эти Седые — отец и сын — первые на весь плес охотники, в войну, когда люди тут от голода пухли, целыми лодками в Старо-сибирск битую дичь возили, а на весь заработок танк для армии купили? Так и назывался — «Онь-ский охотник». Лампадка в глаза бросилась, а благодарность от главы правительства за этот танк — нет. А она ведь на видном месте в светелке, в рамке висит. Как же это так? Спросили бы вашу супругу…
Петина уже предупреждали, что может случиться, когда эти мохнатые брови, напоминавшие гусениц, так вот нервно заходят по выпуклому лбу, а голос начальника сорвется на фальцет и он заговорит на «вы». Рассказы о бешеной вспыльчивости Старика сопровождали его со стройки на стройку. Тут, уличив какого-то инженера во вранье, он стукнул кулаком по столу, и раскололась доска, там, поймав в кармане руку вора, сжал ее так, что хрустнули пальцы, Да и сам Петин был свидетелем, как однажды на коллегии министерства, когда один видный работник начал было выкладывать на Стол не вполне точные акты какого-то тенденциозного обследования, Литвинов, вскочив, бросил тоненьким фальцетом ему в лицо такое словечко, что его не решились повторять, когда инцидент этот, потом обсуждался в партийном порядке…
