— Думал ли я об этом, будучи тем, кто я есть? Да, конечно, думал. И решил не писать его. И это никак не связано с трудностями доставки письма в такие неспокойные времена. А связано с трудностью того, кто я есть. Одна из вещей, которую усваивает человек в моем положении, — это то, что мой родственник-автократор скорее потерпит вмешательство от почти незнакомого человека, чем от меня. Он предположит, что незнакомец просто не понимает, куда лезет со своими советами, а я все понимаю, но стремлюсь получить для себя выгоду, несмотря ни на что.
— Э-э… понятно. — Зауц подергал себя за бороду и печально вздохнул. — Должен сказать, что в ваших словах больше смысла, чем мне хотелось бы. Вы показали, что знаете, как работает логика тех, кто облечен властью. — Он повернулся, собираясь уходить, но вновь обратился к прелату: — Все равно очень жаль, правда? — И, не став дожидаться ответа, эпарх побрел к выходу.
Лишенный возможности ответить, Ршава поймал себя на том, что кивает. Зауц сказал чистую правду. Если бы Ршава полагал, что автократор обратит хоть какое-то внимание на его предложения, он и секунды бы не промешкал, чтобы написать Малеину. Ршаву сдерживала лишь уверенность, что его усилия окажутся бесполезными.
Кстати говоря, он понятия не имел, есть ли вообще у Малеина солдаты, которых тот смог бы послать в Скопенцану, если бы захотел. Ведь хаморы наверняка угрожали и другим городам, расположенным ближе к столице. Какую часть территории империи варвары уже захватили?
И какая ее часть все еще будет находиться в руках видессиан к тому времени, когда эта самоубийственная война завершится? И будет ли тот огрызок, который достанется победителю, достоин называться империей?
«Малеин и Стилиан думают, что будет, — мрачно подумал Ршава. — И до тех пор пока они так думают, ничье другое мнение не имеет для них веса».
С храмовой галереи спустились женщины. Некоторые из них посещали храм, чтобы все могли видеть, как они в него входят и выходят, хотя обычай и скрывал их от посторонних глаз, пока они молились. Некоторые из молодых мужчин тоже приходили в храм, чтобы показать себя. Но некоторые из женщин относились к происходящему за городскими стенами столь же серьезно, как и мужчины. И кое-кто из них был столь же умен и проницателен.
— А не можем ли мы откупиться от варваров? — спросила Ршаву одна матрона. — Послать им золото, лишь бы они оставили город в покое?
— Возможно. Это дипломатический прием слабой стороны, и обычно он становится плохим прецедентом, но такое возможно. Однако что помешает хаморам взять деньги, а потом все равно напасть?
