— Не видел ничего такого, — возразил я.
— И, — объяснял дальше Селлерс, — ты приподнял макет и достал туфельку, чтобы полюбоваться ею.
Я помотал головою.
— И, доставая туфельку, — усмехнулся Селлерс, — ты оставил на нижней стороне макета отпечаток среднего пальца, испачканного пудрой из сломанной пудреницы.
Я не произнес ни слова.
— Ну? — спросил Селлерс.
— Ты сам садишься в лужу, сержант. Я мог оставить отпечаток пальца внизу макета, когда угодно.
— Нет, не мог, — злорадно заметил он. — Когда из-под макета достали туфлю, макет плотно лег на пол, и палец туда было уже не подсунуть. Макет можно было бы приподнять, только сунув под него отвертку, стамеску или что-нибудь вроде этого. Та штуковина весит свыше ста фунтов. Нам всем — было не поднять. Тебе одному — тем более.
— Понял, — сказал я. — Выходит, черт возьми, я кругом виноват? Так?
— Пока не знаем. Расследуем.
— Хреновый из тебя следователь! — в сердцах брякнул я. — Находишь отпечаток моего пальца с обратной стороны макета, весящего сотню фунтов, и сразу делаешь вывод, что я ворвался в кабинет Холгейта, оглушил его, перетащил через окно, волоком протащил по газону, сунул в багажник машины и потом еще за чем-то вернулся. За чем, еще за одним трупом?
— Может, за подписанными тобой показаниями? После того как узнал, что они ни к черту не годятся, — предположил Селлерс.
— Уж если я не смог поднять край макета, тогда как бы я поднял на руки двухсотдвадцатипятифунтовую тушу Холгейта, выпрыгнул из окна, притащил его к машине и засунул в багажник?
— Пока не знаем, — упрямо повторил Селлерс. — Но намерены выяснить.
— Не мешало бы выяснить, — заметил я. — Если я смог вытащить через окно мужчину весом в двести двадцать пять — двести пятьдесят фунтов и сунуть его в багажник, то выходит, что мог и приподнять край макета, который весит всего какую-то сотню фунтов.
— Знаешь сам, у тебя мог быть сообщник, — парировал Селлерс. — Тогда на тебя пришлась бы только половина ноши.
— Прекрасненько, — сказал я. — И кто же мой сообщник?
— Ищем, — задумчиво жуя сигару, серьезно ответил Селлерс.
— Ладно, тогда каково мое положение? Задержан по обвинению в убийстве?
— Пока нет.
— Я арестован?
— Пока нет.
— Тогда что же?
— Приглашен для допроса.
Я несогласно затряс головой:
— Так не пойдет. Или предъявляйте обвинение, или отпускайте.
— Имеем право допросить.
— Ты уже допросил. Мне нужно позвонить.
— Валяй, звони! — разрешил он.
Я подошел к телефону, соединился со своим агентством и попросил телефонистку срочно дать мне Берту.
