Два года тому назад я впервые узнала, как это приятно — владеть ими.
— Послушай, Руйко! Давай поужинаем сегодня в «Great Fats», a?
— Не хочу. У них мясо жесткое. Там, только чуть дальше, новый ресторан открылся, может, слышал?
Ди-Си молчал.
— Ничего-то ты не знаешь!.. Вот там классно. Морепродукты подают.
Ди-Си уже лихорадочно напрягал свой умишко, пытаясь решить, что ему нацепить на себя, чтобы понравиться мне. Я же снова ощутила привкус того романа двухлетней давности. Он был влюблен в меня до беспамятства. Just like a slave. Да, именно так — просто как раб.
Тут зазвонил телефон, и я возбужденно схватила трубку.
— Эй, Руйко, ты уже в курсе?
— В курсе чего?
— Да Лерой же вернулся!
— Неужели?… — Я даже вздрогнула, однако постаралась ответить невозмутимо, чтобы не выдать своего смятения.
— Может, он специально приехал, чтобы тебя повидать?
— А мне-то это зачем?
Я болтала с подругой, а меня обуревали сложные чувства. Да, ситуация, пожалуй, чревата некоторыми осложнениями… И в то же время меня охватило приятное ожидание.
Игла подпрыгнула на диске Билли Холидэя, который я как раз слушала. Но у меня даже не возникло желания наорать на Ди-Си. Я все повторяла про себя слова подруги. Лерой Джонс вернулся!
Впервые я увидела его два года назад. На фоне нашей разномастной компании он был столь же выразителен, как, скажем, стол или стул. Он сливался с окружающим интерьером. Рядом с расфранченными мальчиками сомнительной сексуальной ориентации и девицами, проводящими половину дня в мучительных размышлениях, что бы им нацепить на сегодняшнюю вечеринку, Лерой бросался в глаза не больше, чем лежавшие на столе салфетки или висевшие на спинках стульев пиджаки. Он сидел позади Крошки Т., и я время от времени украдкой бросала на него любопытные взгляды. Парни трепались без умолку, Лерой же все время молчал и курил, слушая музыку с полуприкрытыми глазами. Все мы хорошо знали друг друга, но никто понятия не имел, где работают и чем занимаются другие. Ведь настоящая жизнь начинается только после рабочего дня. Подобные вечеринки скрашивали убийственную скуку будней.
Мне вдруг остро захотелось узнать, как такой парень затесался в нашу выпендрежную тусовку.
Сочные губы Лероя и его кожа цвета крепкого чая смотрелись, пожалуй, неплохо, но вот одет он был просто отстойно. К тому же меня дико бесила запущенная щетина и какое-то смущенное выражение, время от времени появлявшееся на его физиономии. В общем, вкупе все это можно было назвать одним-единственным словом — «деревня». А «деревню» мы глубоко презирали. Просто за людей не считали.
