— Из машин, строится!
Новенькие горохом посыпались из кузовов, выстраиваясь в шеренгу под любопытными взглядами ветеранов полка. Начальник строевой части быстро распределил новичков по вакантным должностям и их увели в столовую. Столяров вместе с Лисковичем подошли к застывшим в снежных капонирах самолётам:
— Вот твоя птичка. Не новая, конечно, но летает неплохо. А рядом — моя. Стрелка тебе дам отличного.
— А «РСы» дополнительные, товарищ подполковник?
Они оба рассмеялись. Вспомнили, как Сашка в сорок первом себе целую кучу 82-мм снарядов навешал под плоскостями, а потом ругался, что не самолёт, а паровоз получился…
— Дам. Подойдёшь к оружейникам, скажешь, я разрешил.
— Есть! Спасибо тебе, командир… Мне посчитаться есть за кого… И за Олега. И за семью… Сожгли их немцы…
— Как… Сожгли?!
— Вот так и сожгли, командир… Окружили деревню утром, пока все ещё спали… Согнали в амбар… Облили керосином и подожгли… А кто выскакивал из огня — назад закидывали… Простреливали ноги, и назад… Каратели… Всех. И матушку с отцом, и сестрёнку… Я в госпитале был, когда узнал… Сосед мой выжил, не дострелили его сразу. Отлежался, и в лес ушёл, партизанить. Там ранили, ну и на «Большую Землю» самолётом. Встретились в госпитале. Он то всё и рассказал… А соседу моему — шестнадцать лет…[10] Так вот, командир…
— По вагонам!
Строй рассыпался, и все бросились занимать места в теплушках. Батальон майор Столярова так и не вернулся в свой полк. Его срочно перебрасывали дальше на юг. Советские войска готовились освободить Харьков, крупный промышленный и политический центр Украины…
Вагон стучал колёсами на разболтанных стыках рельсов. Снаружи было холодно, но в теплушке грела буржуйка. Дневальный по вагону неустанно подкидывал в топку напиленные на полустанках дрова, грел кипяток. Бойцы, в основном, отсыпались. Кое-кто писал домой письма, другие — просто задумчиво смотрели на пляшущие языки пламени. Редко когда на войне выдаются такие минуты безмятежного покоя… Александр в который раз извлёк из офицерской сумки фотографию Бригитты и молча положил перед собой. В далёком уже сорок первом, попав в первый раз в окружение, он убил двух немцев. Её — взял в плен. И отпустил, оставив на память фотографию и адрес. Оставил, чтобы, когда красная Армия раздавит фашистскую гадину, возьмёт Берлин, наведаться к ней в гости. Спросить, что же она забыла в его мирной стране, зачем они пришли к нам убивать, насиловать, грабить? Жечь мирные города и сёла? Что двигало ими? Он выучил уже наизусть: Фридрихштрассе, дом 72/76, город Эберсвальде, обер-гефрайтер Бригитта Вайс. Высокая, всего лишь чуть пониже его, может, сантиметров на пять. Натуральная блондинка, голубые глаза, точёные черты лица и небольшая, едва заметная родинка над правой бровью…
