— Значит, так вот сразу…
Ехать надо было далеко, куда-то на Северный поселок. Подружка забывала предупреждать водителя о поворотах, отмахиваясь при этом и говоря почему-то: «Ах, да он знает!»
Но водитель — грузинского вида паренек — не знал. Он проскакивал перекрестки, а потом зло дергал машину и, разбрасывая руки, кричал:
— Ну, гавары — куда далше?!
Наконец они приехали на эти самые чертовы кулички, к крайнему дому поселка, недавно построенному, с неубранными еще кучами строительного мусора вокруг. «Такси отсюда не поймать, — подумал Квасов. — И мечтать нечего». Он вылез из машины, но дверцы не отпустил, придерживая их рукой.
Подружка, догадавшись, что Квасов не собирается оставаться, снова сделалась независимой, в глазах ее вспыхнуло прежнее выражение: «Это называется мужчины!» — и она пожелала непременно сама рассчитаться за такси. Квасов весело запротестовал. Они даже слегка поборолись, потому что подружка все порывалась кинуть водителю трешку. Квасов все же поймал ее руку с деньгами, сложил неожиданно податливые пальцы и, словно запечатав, поцеловал их.
Подружка вдруг жалобно шмыгнула своим большим красивым носом, развернулась и побежала к подъезду.
— Кто такая? — спросил на обратном пути водитель.
— Сам не знаю, братишка, — признался Квасов. — Первый раз вижу.
— А-э, нэ люблю таких баб! — передернулся водитель. — Сидела тут, болтала, понимаешь!.. Чего болтала?!
Квасов не ответил. Он поерзал на сиденье, устраиваясь поудобнее, и назвал улицу, куда ехать. Водитель присвистнул.
Была глубокая ночь. Счетчик отстукивал четвертый рубль.
«Тьфу! — обозлился вдруг Квасов. — Черт-те что!»
К Ивакиным Петру Андреевичу и Марии Сергеевне приехал в гости их немецкий друг из ГДР. То есть он приехал не специально к ним, а в Академгородок — на симпозиум по генетике. Но Ивакины непременно решили принять его дома. Сам Петр Андреевич познакомился с ним во время одной командировки, говорил, что немец мировой, свой в доску, проявлял большое гостеприимство — и поэтому надо бы его тоже встретить хлебом-солью. Не ударить в грязь лицом.
Стали думать — в какой форме хлеб-соль организовать. Мария Сергеевна сказала:
— Я пельменей настряпаю. Чего тут голову ломать: раз в Сибирь приехал — значит, сибирские пельмени. И сытно, и традиция.
— А может, а-ля фуршет? — засомневался муж. — У них там предпочитают фуршеты.
Пришел шурин хозяина — брат, стало быть, Марии Сергеевны, Иннокентий, и тоже сказал:
