— Первое «а вдруг», — вслух заметил папа.
Автоинспектор строго глянул на него, но промолчал.
Водителю он тоже ничего не сказал. Проверил его документы, постучал ногтем по приборам и знаками приказал, чтобы тот проехал сначала вперед, а потом возвратился сюда. Водитель, зло дергая рукоятку скоростей, проехал, развернулся и остановился возле желтой «Волги» с красной полосой.
Из желтой «Волги» вылез второй автоинспектор, и они вдвоем с первым стали задумчиво рассматривать колеса нашей машины. На нас они не смотрели вовсе.
Насмотревшись досыта, автоинспекторы велели таксисту опять ехать вперед, сделать поворот и, разогнавшись, затормозить. Водитель выполнил все это: как следует разогнался и резко затормозил. Рюкзаки, лежавшие возле заднего стекла, попадали нам на головы.
Автоинспекторы достали рулетку и, присев на корточки, принялись измерять что-то на асфальте.
Пока они ставили свои опыты, папа, не отрываясь, смотрел на часы и время от времени сообщал:
— Идет регистрация багажа!
— …регистрация закончена!
— …объявлена посадка!
Наконец автоинспекторы нас отпустили. Папа этого даже не заметил, он все смотрел на часы. Минут через пять папа сказал:
— Все. Взлет. Поздравляю. — И откинулся на сиденье.
…Самолет, к счастью, не улетел. В Южно-Сахалинске упал туман, и рейс задержался. Свободных мест на него, впрочем, все равно не было. Была надежда, как нам сказали. Но слабая.
Папа остался караулить рюкзаки, а мы пошли изучать окрестности.
Изучение закончилось возле ближайшего летнего павильона. Здесь дядя Коля взял себе стакан вина, а Паганель — стакан лимонада. Мне досталась шоколадка.
Дядя Коля с Паганелем обреченно уставились в стаканы и повели такой разговор:
— Значит, загораем…
— Еще как загораем.
— Загораем — будь здоров как…
— Сто лет бы я не хотел так загорать.
— Хорошо, хоть Посьет взяли. Теперь не стыдно и назад.
— Ну уж, черта с два! — возразил дядя Коля. — Скорее я вплавь…
— Апше, можно продаться на «Туркмению», — сказал Паганель. — В качестве агитбригады. Лекции почитать.
— Видали они твои лекции, — сказал дядя Коля. — Вот если бы концерт.
— А почему бы и не концерт? — подхватил эту мысль Паганель. — Я в школьной самодеятельности играл на ложках. На алюминиевых. Здорово получалось.
Дядя Коля, покраснев, сознался, что вроде бы неплохо читает собственные рассказы. Некоторые люди даже смеются.
— Художественное слово, — загнул палец Паганель. Я припомнила, что мы с папой иногда делаем дома такой номер: папа ложится на спину и поднимает ноги вверх, а я выполняю на его поднятых ногах стойку.
