— А может, и не денег, — ответил Роман, — может быть, этот сундучок был шкатулкой Пандоры. Вы бы его открыли, а там все ужасы и несчастья мира. Вот так сюрпризик был бы!
— И все ты врешь! — Лиза зевнула. — Ладно уж, разбудил, так говори, что тебе надобно, старче.
— Старче? — возмутился Роман. — Уж всяко помоложе, чем твой Индиана Джонс.
— Зато у него такая шляпа! — мечтательно произнесла Лиза.
— Шляпа? — Роман задумался. — Интересно, что бы это значило по Фрейду?
— Действительно, — Лиза зевнула еще раз. — По Фрейду и еще по девице Ленорман.
— А это еще что за еврейка?
— Это не еврейка, а вовсе даже француженка. Ты со своим Шапиро вовсе сбрендил. На каждом углу евреи мерещатся. Ты случайно у фонарного столба отчество не спрашивал?
— Нет, не спрашивал. Отстань от меня со своими евреями. Мне Шапиро за глаза хватает. Он, между прочим, как сквозь землю провалился, нигде его нет и ни один телефон не отвечает. Скажи лучше, мы с тобой поедем наслаждаться видами пригорода?
— Прямо сейчас?
— Прямо сейчас.
— Ну-у-у… Хорошо, поедем.
— Тогда я буду у тебя через полчаса, — радостно воскликнул Роман.
— Будь, — засмеялась Лиза и повесила трубку.
Переехав через Дворцовый мост, Роман принял вправо и оказался на Стрелке Васильевского острова. Над Ростральными колоннами болтался небольшой дирижабль, под которым реяло полотнище с надписью «Мы веселимся или как?».
Роман ничего не понял и проехал мимо, соображая, что бы это могло значить.
Веселятся они, блин…
В стране черт знает что делается, а они — веселятся. Наверно, если бы они знали, чем все это может закончиться, они веселились бы еще больше.
А не заехать ли в «Прибалтийскую» и не купить ли Лизе хороших пирожных, подумал Роман. Время еще есть, Петроградская — вот она, до Лизы ехать пять, ну, от силы восемь минут…
Точно, купить!
Пусть порадуется девушка.
Промчавшись по набережной Макарова, Роман повернул на Малый и, увидев впереди несколько зеленых светофоров, поддал газу. Пролетев без остановки до Восемнадцатой линии, он сбавил скорость, и тут из-за стоявшего у поребрика «уазика» выскочил мент.
В одной руке он держал радар, в другой — полосатую палку, которой указал сначала на Романа, потом, повелительным жестом, на свободное место рядом с «уазиком».
Чертыхнувшись, Роман нажал на тормоз и, резко вильнув, остановился в десятке метров от мента. Тот закинул радар в «уазик» и неторопливо направился к «Вольво». Роман никогда не видел, чтобы люди ходили так неторопливо и лениво, как этот сытый подонок. Даже на похоронах убитые горем родственники переставляют ласты быстрее.
