— Никто ж не говорит о любви, мы говорим о муже, так? Насколько я поняла с твоих слов, любовь тут не при чем. Главное, наметить подходящий объект и правильно его обработать. Так?
— Так.
— Чья бы корова мычала, а твоя молчала, — весело съехидничала Марина.
— Что ж не намечаешь и не обрабатываешь? Небось, Сашка сам тебя наметил и обработал. За такого и я бы вышла! А зачем мне абы кто, не понимаю.
Теперь Виктория Павловна и сама не понимала. Марина умела переворачивать обычные вещи с ног на голову. Впрочем, Вика в ее рассуждения особенно не вникала, ей был важен результат. В данном случае то, что подруга не гоняется за мужиками, явно к лучшему. Сосновцев, видя ее разборчивость, постарается произвести впечатление и охотнее порастрясет кубышку.
Вот сколько различных проблем, сколько подводных камней окружало бедную Викторию Павловну, в несчастный день отдавшую душу театру. Она обходила подводные камни с уверенностью опытного лоцмана, но вместо одних перед ней тут же возникали другие. И если сейчас, на генеральной репетиции, грянет нечто непоправимое, она взорвет к чертовой матери этот дурацкий Дом культуры вместе со всеми его обитателями, и в первую очередь чертовым Преображенским!
Так думала она, глядя на бушующего Евгения Борисовича сочувственно и беззащитно.
— Что случилось, Евгений Борисович? Как вы нас всех напугали! Мы боялись, с вами случилось что-то страшное, но вы, слава богу, целы!
— Если и цел, то с помощью бога, а не этой гнусной твари.
На глазах Тамары Петровны, неизвестно за что названной гнусной тварью, тут же выступили слезы.
— Боже мой, Тамарочка Петровна! — быстро выкрикнула Вика, нежно приобняв помощницу за плечи. — Это недоразумение! Завтра премьера, мы все на нервах! Вы уж нас простите!
— Это она-то будет прощать? — пророкотал Преображенский. — И вы думаете, моя нога еще хоть раз ступит в дом, где моя жизнь ценится столь низко?
— Я ценю вашу жизнь куда больше собственной! — поспешила уверить Виктория Павловна. Когда имеешь дело с мужчинами, с лестью перегнуть нельзя, тут чем больше, тем лучше.
— Тогда почему позволяете на нее покушаться?
— Это уже что-то новенькое, — шепнула Таша на ухо Дашеньке. — Подобного он еще не разыгрывал.
— Нервничает перед премьерой, — ответила та. — Я тоже. А ты?
— Женечка, бедный мой, — вмешалась Галина Николаевна (наконец и от нее какая-то польза!) — Что случилось?
— Вот!
Он сделал несколько шагов в сторону, и присутствующие узрели открытый люк. Да, ситуация не из приятных! Если б кто-нибудь туда сверзился, шею бы сломал, как пить дать. Или даже насмерть угробился, и прощай, премьера! Свет здесь, за кулисами, тусклый, а часто и вовсе выключен. Виктория Павловна почувствовала, что шею заливает холодный пот. Какой кретин и зачем открывал люк? Слава богу, все обошлось! Впрочем, обошлось ли?
