— Зачем? — удивился Алферов.
— Света любит рассказывать о разных способах лечения, — дипломатично произнесла Марина.
— Да ипохондрик она, стопроцентный, — вмешалась Евгения Петровна Вольская. — За столом в присутствии всех она хвасталась, какое приобрела замечательное средство от любой болезни. Леша, ты ведь тоже слышал, правильно? Чего молчишь, как просватанный?
— Да, — выдавил ее красивый муж.
— То-то! Про бесплодие она молчала, это факт, а про болиголов разболтала. В ванной он хранился, в аптечке.
— То есть о нем знали все? — уточнил Александр Владимирович.
— Я, например, в первый раз слышу, — с веселым изумлением поведал Михаил Бальбух. — Может, пропустил.
— Ничего такого за столом не было, — возмутился Сергей Сергеевич Снутко. — Не было! Я бы запомнил.
— Было! — отрезала Вольская.
— Не было!
Подобное разногласие весьма майора заинтересовало.
— Давайте по очереди, — предложил он. — Светлана Ильинична, вы говорили о болиголове за столом?
— Я? Я не помню. Может быть.
— А кому вы вообще о нем говорили?
— Никому.
— Погодите! А Лазаревой и Майе?
Алферов сразу укорил себя за бестактность — одну назвал по фамилии, а другую по имени — однако слово не воробей.
— Что? Значит, сказала. Марина не стала бы врать. Но я не помню, — пролепетала хозяйка дома.
«Уж очень она забывчивая да нервная, — подумал майор. — Подозрительно». И осведомился:
— Возможно, кто-нибудь из вас видел этот пузырек в руках у другого? Или видел, как кто-то наливает нечто постороннее Карпову в стопку? Я понимаю, сперва вы могли не придать этому значения, но сейчас ситуация переменилась. Выгораживать убийцу не стоит.
Молчание.
— Если кто-нибудь вспомнит, обязательно сообщите мне. В любое время дня и ночи. Сомневаюсь, что в присутствии двенадцати свидетелей можно подлить яд незаметно.
— Можно, — проинформировала Марина. — Каждое первое июня мы отмечаем день рождения нашего клуба самодеятельной песни «Аврора» и одну из песен традиционно поем при свечах. Когда Света зажгла первую свечу, электричество мы выключили. Потом какое-то время была суета с расстановкой оставшихся свечей, да и загорелись они не сразу. В темноте мы не очень-то друг друга видели, а на происходящее за столом не обращали внимания. Затем мы спели, вернулись к столу, выпили, и тут Игорю стало плохо.
«Коротко и ясно, — прокомментировал про себя Алферов. — Побольше бы таких свидетелей».
— Хорошо, — вслух сказал он. — Марина Олеговна, за столом говорилось о болиголове?
