— Он простых любил, сказывают.
— Сам ведь из простых был.
И целый ряд рассказов, один за другим, слышался в толпе. Появились солдаты, лично знавшие покойного…
Невольно думалось, сколько с ним похоронено надежд и желаний… Какие думы, какие яркие замыслы рождались под этим выпуклым лбом… В бесконечность уходили поля сражений, где должно было высоко подняться русское знамя… Невольно казалось, что еще не отлетевшие мысли, как пчелы, роятся вокруг его головы. И какие мысли, каким блеском полным были они… Вот те мечты о всемирном могуществе родины, о ее силе и славе, о счастье и свободе народов, — дружных с нею, родственных ей. Сотни битв, оглушительный стихийный ураган залпов, десятки тысяч жертв, распростертых на мокрой земле… Радостное „ура“, торжество победы, мирное преуспеяние будущего… Грезы о славянской независимости.
— Отчего он умер? — слышится рядом.
— Говорят, от паралича сердца…
— Ну, а когда мы с вами умрем… У нас будет ведь тоже паралич сердца?
— Тоже!
— Следовательно, это все равно, что умер от смерти?
— Да!
Вот и те, которые всю жизнь клеветали на него, вставляли ему палки в колеса, интриговали при дворе…
Один из них говорит лицемерные слова, а с лица у него не сходит улыбка. Едва сдерживает ее…
— Это ужасно… ужасно… Народный герой и такая смерть. Такая смерть, что скажут немцы. И вообще иностранцы. Ай-ай-ай.
К нему подходит бледный, взбешенный скобелевский ординарец.
— Ваше высокопревосходительство…
— Что вам угодно?
— Предлагаю вам от лица боевых товарищей покойного, собравшихся здесь, — выйти отсюда.
Наконец отворили дверь на площадь. В ее просвет народ увидел в цветах венков лицо Скобелева. Раздалось многотысячное рыдание.
— Москва плачет… — доносилось отовсюду.
— Народные похороны… — говорили в толпе.
И действительно, траурная процессия со всех сторон была охвачена целым морем голов. Кругом виднелись заплаканные лица, десятки тысяч рук поднимались, чтобы издали перекрестить своего любимца. Черные сюртуки, изящные дамские платья — и тут же грязная потная рубаха рабочего сибиряка, крестьянина.
Гроб Скобелева был перенесен в церковь Трех Святителей, что у Красных Ворот, заложенную его дедом Иваном Никитичем (И. Н. Скобелев в сражениях потерял руку, но дослужился до генерала, одно время являлся комендантом Петропавловской крепости, был известен также как способный литератор. Генералом стал и его сын Дмитрий Иванович, отец нашего героя. — А. Ш.). Епископ Амвросий свою речь перед гробом Скобелева закончил следующими словами: „Ради любви его к нашему православному отечеству, ради любви к нему народа твоего, ради слез наших и сердечной молитвы нашей о нем, паче же ради твоей бесконечной любви, благоволительно приемлющей чистую любовь человеческую во всех ее видах и проявлениях, будь к нему милостив на суде твоем праведном“».
