Далее потребовалась смелость со стороны издателя. Он рискнул опубликовать книгу, не поддающуюся классификации, без единой составляющей, гарантирующей верный успех: нет секса в буржуазном салоне, нет кровавого убийства в курилке Полковника Мутарда,[1] нет технологических изысков, нет непринужденного юмора, нет… Ничего — только грязная неприкрытая подлинность. С присущими ей комичностью и трагичностью.
И наконец, что всего важнее, дерзнуть придется и вам. Читательнице понадобится отвага: узнавать всю подноготную мужчин иногда крайне дискомфортно. Не говоря уже о храбрости читателя: смотреться в зеркало — порой одно расстройство.
Остается лишь обратиться к каждому моему читателю, независимо от возраста и половой принадлежности, с просьбой признать старую, как мир, максиму: кто утрачивает иллюзии, тот выигрывает в ясности ума.
Церковь полна народу. Полетта не без грусти подумала, что на похоронах ее мужа — а прожили они пятьдесят лет — куда больше людей, чем когда-то на их свадьбе. И тут же мысленно одернула себя: в этом нет ничего удивительного. Жан Фабрис был человеком отзывчивым и жил полной жизнью: собственное предприятие, ответственная по местным меркам должность, долгосрочные контракты с пятнадцатью фирмами. Здесь, в нефе, собрались его друзья детства и однополчане, их общие приятели, клиенты, ставшие хорошими знакомыми, и добрая половина именитых граждан городка. У Полетты потеплело на сердце от прилива благодарности: они были образцовой парой, вокруг них много друзей, у них четверо детей, все они хорошо устроены, у них внуки, пышущие здоровьем. Всем этим она обязана ему одному.
Ей понадобилось несколько месяцев, чтобы набраться смелости вернуться в их квартиру в Нанси. Теперь, без него, там совсем пусто. За последние недели, проведенные у детей, по очереди, в каждом из четырех уголков Франции, она уже подготовилась к новому для нее чувству одиночества. Она признательна детям, без их поддержки эта смерть стала бы для нее непереносимой, вряд ли она примирилась бы с непоправимостью такой утраты. Еще через несколько дней, она немного освоилась с уединением, приучилась ставить только одну тарелку, смотреть телевизионные новости без комментариев мужа. Не следовало все же до бесконечности оттягивать совершение печальной необходимости — приведения в порядок офиса Жана Фабриса, находящегося в нескольких кварталах от их квартиры. Мучительная титаническая работа. Муж был преуспевающим аудитором, правда, традиционного склада: до самой пенсии не пользовался компьютером. Она знала, что он хранил все материалы в письменном виде. Корреспонденция с ответами в двух экземплярах, контракты, кассовые книги клиентов, записные книжки, заметки, наброски… За бумажным массивом документов, наводнявших сто двадцать квадратных метров площади плюс подвал, ей виделась вся их жизнь, и воскрешать воспоминания о ней она никак не решалась. Служебное помещение после неожиданной кончины Жана Фабриса оставалось нетронутым, словно он вот-вот туда вернется. Смерть приходит всегда не ко времени.
