Марсьяль стоит, разинув рот, он лишается дара речи. Как это возможно, такой человек, кладезь мудрости, добрый, великодушный, рассудительный… такой человек, олицетворяющий для него святого, живущего в миру, мог оступиться? Роже отдает себе отчет, насколько взволнован этот юноша, но ничего не говорит. У Марсьяля мелькает луч надежды: Роза умерла пятнадцать лет назад.
— А, я понимаю. Ты хочешь сказать, что ты изменял памяти Розы, после ее смерти?
— Нет, это произошло при ее жизни.
Снова наступает молчание, слышно, как бук потрескивает в камине, скрипки оркестра приступают к andante.
— Но как же ты мог это сделать?
— А что я, собственно, натворил? Ты думаешь, кто я такой? Я такой же человек, как ты, только на семьдесят лет старше. С теми же надеждами и иллюзиями. Придет твой черед, и тебя постигнут те же искушения, ты тоже наделаешь ошибок, таких же, или других.
— Вы были такой дружной, такой счастливой парой. Из того, что я читал о тебе в статьях, в…
— Что известно миру внешнему о нашем внутреннем мире?
— Роза знала?
— Не думаю. Возможно, она о чем-то догадывалась. Или чувствовала. Но она ничего об этом не говорила. Во всяком случае, мне.
— А она?
— Что она? Изменяла ли она мне?
— Да.
— Ничего об этом не знаю. Я об этом не думаю. Но главное, это не имеет никакого значения.
— Эта… связь, которая у тебя была… она длилась долго?
— Да, не один год.
— Как…
— Как у твоего отца, совершенно верно. Только последствия были разные.
— И что, все мужчины делают это? Измена неизбежна?
— Ты что-нибудь слышал о вазопрессине?
— Нет. Что это такое?
— Это гормон. Ученые производили опыты над этим гормоном. Повышая сверх всякой меры его процентное содержание в организме отдельных видов, которым свойственна полигамия, они достигли эффекта, при котором самцы неожиданно проявляли образцовую верность!
— Не может быть! Ты шутишь?
— Ничуть. Не исключено, что моногамия явилась следствием генетической мутации. Вовсе не само собой разумеется, что наша мысль управляет этим механизмом, может, как раз наоборот! Отвечу на твой вопрос более… человечно — я не знаю, насколько неизбежна супружеская измена. Я близко знаком со многими людьми, и даже сейчас не прекращаю тесного общения. Большинство моих друзей не заговаривают на эту тему. Мир внешний и внутренний мир не пересекаются. Я ни о чем их не спрашиваю, я предпочитаю думать, что никакие тучи не омрачают ясного неба их счастья.
— Они так же счастливы, какими счастливыми казались со стороны и вы с Розой.
