Он помолчал, отвернувшись в сторону. Незаметно потер правый бок, сморщился, очевидно, от боли. Затем сказал:
– В молодости мы бываем излишне эгоистичны. Я уехал в Новосибирск, а она вскоре вышла замуж за это ничтожество. И через два года развелась. Потом у нее появился еще какой-то друг. Когда я вернулся в Москву, мне сказали только о ее замужестве, и я решил больше ей не звонить. А она к тому времени уже собиралась разводиться. Вот так глупо я поступил. Потом все изменилось. Я вернулся в восемьдесят восьмом в Москву, и это был уже отчасти иной город. И я был немного другой. А потом события нарастали как снежный ком. И в девяносто пятом я отсюда просто сбежал.
Чхеидзе вздохнул. Затем добавил:
– Тогда меня хотели убить. Или запугать. Но я не думаю, что те проблемы могут возникнуть опять. У меня нет ни земли, ни зданий, из-за которых меня хотели устранить. Ничего нет. Все мои деньги в банках и в различных зарубежных компаниях. Даже убив меня, их невозможно получить. Но кто и зачем должен меня убить, я не понимаю.
– Вы снова о предсказании.
– Я все время об этом думаю. Ведь цыганка нагадала и Самойлову. Сказала, что он станет руководителем, нечто в этом роде. Он ведь сразу заменил Касаткина. Только цыганка ему нагадала будущие неудачи. И я уже сейчас знаю, что, если со мной что-нибудь случится, то весь проект их компании полетит к чертовой матери. Получается, что одно было увязано с другим. Смерть Касаткина отложила мою смерть на два дня. А после того как убьют меня, у Самойлова ничего не получится. Это понятно и без предсказаний гадалки.
– И за эти два дня, после аварии, вы выстречались только с Ириной?
– Нет, – ответил Давид Георгиевич, – конечно нет. Иначе все было бы достаточно просто.
Он посмотрел в окно. Видно было, что попытка задать следующий вопрос ему дается с трудом. Но он его все-таки задал.
– Она сказала, что вы познакомились с ней в Румынии еше двадцать лет назад. Вместе отдыхали? Или вместе поехали?
Дронго понял, что его собеседник тоже ревнует. Ему было важно знать, какие чувства испытывал к Ирине сам Дронго, которого она нашла через столько лет.
– Разве она вам не сказала? – осторожно спросил он.
– Сказала, что знакома с вами достаточно давно. Но уже много лет не разговаривала с вами. Нет, она мне ничего не сказала. Она должна была что-то сказать?
– Конечно нет, – спокойно ответил Дронго, – мы встретились в Румынии, когда она прилетела туда на один или два дня делать какой-то специальный репортаж об отдыхающих. А я тогда работал в системе Интуриста и помогал ей с репортажем. Мы расстались хорошими друзьями, а потом на много лет потеряли друг друга из виду. Москва большой город. И я с трудом вспомнил ее, когда она мне позвонила.
