Дронго почувствовал, что его словно уколили. Ему было неприятно это слышать. Он вспомнил молодую и красивую женщину в Мангалии. Как она тогда ему сказала? Она рассталась с любимым и вышла замуж за нелюбимого. Значит, первый мужчина, который ей так нравился, и был Давид Чхеидзе. Самое обидное, что они действительно были похожи, только сам Дронго был немного мощнее, а у Чхеидзе была еще тонкая ниточка уже начинающих седеть усов.
Возможно, тогда она увидела меня и вспомнила про своего первого мужчину, огорченно подумал Дронго. Возможно, после двух лет неудачного замужества, она хотела снова испытать забытое чувство любви. И поэтому так охотно согласилась на эти встречи. Может, она видела во мне совсем другого человека. И в постели представляла себе совсем другого. Думать об этом ему было неприятно. Он нахмурился, не показывая своего раздражения.
– В общем я был ее первый мужчина, – продолжал терзать его самолюбие Давид Чхеидзе, – у нас было все, как бывает у неопытных молодых людей. Даже не получилось с первого раза. Сейчас об этом немного смешно вспоминать, а тогда мне было ужасно стыдно. Но инициатором наших интимных встреч была именно она. Я бы никогда не решился.
– Когда это было?
– В восемьдесят третьем. Вы помните, какое это было время? В ноябре восемьдесят второго умер Брежнев и к власти пришел Юрий Андропов. Сразу начались проверки в кинотеатрах и в парикмахерских. Студентов исключали из институтов, если ловили в других местах во время занятий. Сотрудников наказывали, партийным объявляли выговоры. А мы встречались с Ириной на даче у ее отца. Ездили туда на автобусе. Почти год встречались. А потом я получил распределение в Новосибирск. И она оставалась в Москве. Я пришел к ней объясниться, уже думая о новой работе. Мне так хотелось проявить себя, показать, на что я способен. Я ведь попал по распределению на предприятие, которое занималось особыми оборонными заказами. С моим образованием я мог далеко пойти, может, даже стать первым грузинским космонавтом. Или известным конструктором. Я ведь хорошо учился. У меня было столько планов. И не забывайте, что мне было только двадцать два года. Мысли о женитьбе мне даже не приходили в голову. Поеду в Новосибирск, немного поработаю, получу квартиру, накоплю денег и потом смогу жениться. Вот так примерно я думал. Сидеть на шее у ее отца мне не хотелось.
– И вы с ней расстались?
– Хуже. Мы с ней разорвали всякие отношения. Она пыталась меня убедить, что мне нужно остаться в Москве. Сейчас понимаю, что она просто не хотела, чтобы я уезжал. Но говорила это совсем иначе. Она тоже была очень молодой и не умела скрывать своих эмоций. Слово за слово, и мы поспорили. Потом разозлились. Потом поругались. И я ушел. Ушел, как выяснилось, на много лет.
