Я молча сверлила Ужову немигающим взглядом, и она сдалась.
– Ладно, признаюсь тебе, я сама была нимало удивлена, что Курникова взяла всю вину на себя. Кишка у нее тонка, чтобы из своего кармана такие суммы «откатывать». Она ведь на окладе сидела, без согласования с администрацией «откат» не сделаешь. Но раз уж подследственная дала признательные показания, то мне не оставалось ничего другого, как принять ее версию.
– Значит, ты даже не попробовала установить истину?
– А чем я, по-твоему, почти два месяца занималась? Интуиция подсказывала мне, что Курникова не сама до всего этого додумалась, – повторилась Ужова, – но доказательной базы против ее руководства нет.
– А против Курниковой, значит, есть?
– Если ты не в курсе, то открою тебе глаза – твою протеже взяли с поличным, когда она передавала так называемый «откат». А в сумке у нее был обнаружен еще один конверт с деньгами. Цифры как-то не сходились с зарплатной ведомостью, зато сходились с другим очень любопытным документом. Потом Курникова призналась, что собиралась передать эти деньги еще одному клиенту, застраховавшему в «Астре» строительную технику…
Ужова разоткровенничалась, и я, почувствовав себя на коне, пошла в словесную атаку:
– Из какого источника стало известно о времени и месте передачи «отката»?
– Я не могу назвать тебе этот источник.
– А я могу запустить в Интернет одну очень интересную историю о том, как делаются «красные» дипломы.
– Казакова, ты меня шантажируешь? – Ужова выпучила глаза от гнева. – Ты отдаешь себе отчет, что шантажируешь следователя прокуратуры?
– Неужели заведешь на меня дело? – усмехнулась я. – Хотя нашей семье ждать милости от вашего учреждения не приходится. Когда-то Синдяков сделал меня сиротой, а деда грозился упечь на зону за то, что он добивался справедливого расследования. Но где сейчас этот Синдяков…
– Я слышала, что в доме престарелых. Собственные сыновья его чуть заживо не сожгли. Вырастил убийц на свою голову.
– Ага, яблочки от яблоньки недалеко упали.
– Полина, не надо судить по одному человеку обо всех сотрудниках прокуратуры.
– А я не по одному негодяю сужу. Еще был опыт общения кое с кем. Помнишь, взрыв на кирпичном заводе? Кто у вас вел это дело?
– Сначала Истомин, а потом Шишкин. Только я не понимаю, к чему ты этот разговор ведешь.
– Ладно, проехали. Я верю, что ты, Наташа, взяток не берешь. Только вот людей за буквой закона не видишь. Девчонке двадцать лет, а ты ее со спокойной душой отправляешь протухать на зоне. За каждой буквой закона стоят цифры, жестокие цифры.
