— Стойте-стойте, я ведь самого главного не рассказала! Зверей-то каких чудных привезли: коня крохотулечного, что наш горбунок, только с ушами, как у зайца. Поди, волшебный! А еще лошадь страшенную, о двух горбах.
— Брешешь! — выкрикнули со двора.
— Не верите — сами гляньте! — обиделась Агаша и исчезла с блюдца. Изображение перевернулось и отразило двор, на котором стояли привязанные ослик и верблюд.
Не успели селяне поохать от удивления, как в тарелке вновь появилась Агаша.
— Убедился, Фома неверующий! — Она показала язык.— Но самое главное,— девочка выдержала эффектную паузу, нагнетая интригу,— жар-птица!
— Что за диво? — удивился дородный селянин.
— Диво, как хороша,— протараторила Агаша,— перышки жаром так и пышут, так и пышут. На голове — корона, а хвост — что ковер расписной.
— Поглядеть бы! — выкрикнули из толпы.
— А это сейчас,— засуетилась девочка.— Жар-птицу в отдельном сарае держат. А сторож-то наш, Тихон, так он втихаря от купцов народ поглазеть пускает.
Изображение в тарелке всколыхнулось, и некоторое время мы наблюдали подол сарафана Агаши. Видимо, тарелка все-таки совмещала в себе функции не только телевизора, но и видеокамеры.
— Что за обращение с волшебным блюдцем! — заворчала Забава.— Сколько раз говорила беречь как зеницу ока! Она за лето уже шесть штук расколотила, и это опять не бережет!
Наконец Агаша дошла до места. Блюдце, которое она по диагонали зажала под мышкой, передало изображение, и в большой тарелке Забавы крупным планом нарисовался сизый от пьянства нос сторожа. Мужик огляделся по сторонам, взял у девочки монетку и отпер засов. К Агаше подскочил мальчик чуть постарше ее самой с корзиной, накрытой платком, и попытался юркнуть внутрь.
— Не положено! — рявкнул сторож.
— Он со мной,— возразила Агаша.
— Тогда проходь! — Тихон посторонился, про пуская мальчика. Но, когда Агаша попробовала войти, вновь загородил дверь.
— А ты погоды! — хитро ухмыльнулся он.— Уплочено-то за одного.
— Дядька Тихон,— в голосе Агаши прорезался металл,— ты со мной не шути! А не то ославлю тебя на всю округу. Ты меня знаешь, за мной не заржавеет!
Тихон испуганно клюнул носом и торопливо пропустил девочку. Блюдце сделалось серым — в сарае было темно.
— Погодьте,— громко зашептала Агаша.— Степка с собой свечу принес, сейчас зажгу и покажу вам ее, жар-птицу.
— Что ж это за жар-птица такая, от которой в сарае никакого свету нету? Брехня! — раскатисто рявкнул один мужик.
