Образ истерзанного тела Джиллиан, лежащего на операционном столе, возник в сознании Грейсона, но он не собирался поддаваться на провокацию Пэла.
Кроме того, этого не должно случиться. Им нужна Джиллиан.
— Я предан делу, — вслух произнес он, не желая спорить с Пэлом. — Я сделаю то, что должен.
— Рад слышать, — ответил Пэл. — Не хочу думать, что ты размяк.
— Ты здесь только за этим? — спросил Грейсон. — Он притащил тебя обратно из Граничных Систем только затем, чтобы ты мог проведать меня?
— Ты мне больше не подчиняешься, Убийца, — заверил его Пэл. — Я здесь всего лишь пролетом. Мне нужно было завершить кое-какие дела на Земле, поэтому я вызвался заскочить к тебе на обратном пути, чтобы передать тебе вот это.
Он вытащил из кармана пиджака маленький пузырек с прозрачной жидкостью внутри и кинул его Грейсону. Тот уверенно поймал его одной рукой. На пузырьке не было этикетки — никаких намеков на то, что это может быть за вещество или для чего оно предназначено; ничто не указывало на происхождение содержимого.
Выполнив свою работу, Пэл поднялся с дивана и собрался уходить.
— Ты доложишь о красном песке? — сказал Грейсон ему вдогонку, как только тот подошел к двери.
— Меня это не касается, — ответил Пэл, обернувшись. — Можешь накачиваться хоть каждую ночь, мне плевать. Я улетаю на встречу со своим связным на Омеге. Завтра в это время я буду уже по задницу в инопланетянах.
— Это часть моего прикрытия, — оправдываясь, добавил Грейсон. — Подходит моему характеру.
Пэл резко надавил рукой на дверь и с шумом распахнул ее.
— Как скажешь, парень. Это твои дела.
Он вышел в коридор, затем повернулся, чтобы произнести прощальное напутствие.
— Не раскисай, Убийца. Я ненавижу убирать чужое дерьмо.
Дверь с шумом захлопнулась за ним одновременно с его последними словами, не дав Грейсону шанса ответить.
— Сукин сын все время оставляет за собой последнее слово, — пробормотал Грейсон.
Со стоном он оторвался от стула и поставил пузырек на маленький столик рядом с пакетиком красного песка, а затем с неохотой побрел обратно в спальню. Слава всевышнему, остаток ночи ему снилась только его дочь.
