На гвоздике в стене, прямо над прибором висели какие-то странные солнцезащитные очки. Размер навевал на мысль о том, что на острове когда-то жили дети, что исключалось. И конструкция-то странная какая-то… Кусочек кожи в форме восьмерки с резинкой вместо дужек, чтобы на голове держался, две дырки и зелененькие стекла. Лапин еще повертел очки в руках, потом догадался и авторитетно заявил коту:
– Толстые лапы! Елки-палки! Это же для собаки сделано! Обещаю, если мы тормознемся тут до зимы, я адаптирую эти очки под твою наглую усатую морду!
Кот пренебрежительно вздрогнул хвостом и отправился обнюхивать печку.
На самом верху, под потолком глазел на нового хозяина избы круглый стрелочный индикатор «Мощность в антенне» с загадочными буквами «Л.С»… Игорь старательно морщил ум, вспоминая старые журналы, и вдруг просветлел мыслью от догадки! Да это же «лошадиные силы»! Вот это да! Антиквариат, достойный размещению в центральном музее связи имени А.C. Попова. Судя по цифрам, здесь некогда был бережно укрыт не один табун лошадей…
Под рифлеными подошвами зимних ботинок шелестели истлевшие бланки радиограмм и метеосводок. Во второй комнате, операторской, гордо доминировал намертво прикрученный к толстенной темной столешнице массивный латунный телеграфный ключ, да не какой-то там «клоподав», а солидный, морской, крупнокалиберный. На столе лежала исписанная позывными уже вполне современная «Правда» 1975 года. Рядом – потрепанная «История освоения и развития Северного морского пути» Гаккеля. Вились по стенам толстенные медные провода, разделенные рубильниками из добротной старинной керамики желтого цвета. Каменная печь, одним боком выходящая во вторую комнату. А рядом с ней ждала работы сварная капельница для отопления соляркой.
Кстати… за зиму домик выстудило так, что холод чувствовался до сих пор. Как в леднике. Надо бы печку затопить, пусть себе кочегарит.
Во второй комнате напротив маленького, вытянутого вдоль стены окошка стояли в два этажа широкие прочные нары, даже полати. Слева от окна, рядом с широким рабочим столом, внушительно доминировал большой старый шкаф с одной дверцей-зеркалом. Амальгама потускнела, облезла, но исправно отражала явь, без усилий преобразовывая ее в старину. Игорь посмотрел в зеркало, ясно представляя себя отважным полярником начала пятидесятых…
Ш-шорк! Барс с величественным видом скреб лапой по косяку, поставив законную метку на крыльце.
– Так, Лапы, кажется, мы уже обживаемся! – улыбнувшись, произнес Лапин.
