— В грудь, пожалуйста, — попросил Одюбон. — Не хочу испортить голову.
— Как пожелаешь, Джон. Если это бедное создание замрет хотя бы на две-три секунды…
Отчаянно похлопав крыльями еще некоторое время и попытавшись достать клювом людей, превративших ее из повелителя небес в несчастную жертву, орлица сделала паузу, чтобы отдышаться и набраться сил. Гаррис выстрелил. Маленькая птичка разлетелась бы на куски, но орлица была достаточно крупной, и пуля осталась в ее теле. Испустив последний, захлебывающийся крик, она упала замертво.
— Впечатляющее создание, — серьезно проговорил Гаррис. — Неудивительно, что атлантийцы поместили его на свой флаг и деньги.
— Нисколько не удивительно, — согласился Одюбон.
Он выждал для спокойствия несколько минут, но даже после этого потыкал орлицу палкой, прежде чем поднять. Такой клюв и такие когти требовали уважения. Выпрямившись со все еще теплым телом на руках, он удивленно хмыкнул:
— Как по-твоему, сколько эта птичка весит, Эдвард?
— Дай-ка посмотреть. — Гаррис протянул руки, Одюбон передал ему орла. Гаррис тоже хмыкнул, пытаясь определить вес, и задумчиво поджал губы. — Провалиться мне на этом месте, если она не потянет на тридцать фунтов. Никогда не подумаешь, что такая большая птица способна взлететь, верно?
— Но мы это видели. И многие это видели. — Одюбон взял орла у Гарриса. — Тридцать фунтов? Да, пожалуй, ты прав. Я тоже назвал бы примерно такую цифру. Ни золотистый, ни белоголовый орлы не бывают тяжелее двенадцати фунтов, и даже самый крупный африканский орел ненамного больше двадцати.
— Но эти птицы не охотятся на крякунов. — Традиционно руководствуясь простым здравым смыслом, Гаррис передал суть проблемы с помощью минимума слов. — А вот краснохохолковому нужно как можно больше мускулов.
— Ты, несомненно, прав. Самые крупные крякуны, что водятся в долинах на востоке, ростом на фут, а то и два выше человека, по весу… Как думаешь, сколько они могут весить?
— Как минимум в три-четыре раза больше человека. Стоит только взглянуть на их скелеты, и сразу видно, насколько это были толстозадые птички.
Одюбон выразился бы иначе, но не мог сказать, что его спутник не прав.
— А можешь представить, как такой орел пикирует на большого крякуна? — спросил он высоким от возбуждения голосом. — Это все равно что молния Юпитера, никак не иначе.
— А ты можешь представить, каково было первым поселенцам, которым пришлось отбиваться от них пиками, фитильными мушкетами и луками? Уж лучше крякуны, чем я, Богом клянусь! Поразительно, что после такого здесь вообще кто-то согласился жить.
