— В двенадцать?! — Джиневра чуть не уронила свечу.
— Вы спросили, как мне удобно, — отрезала Белинда. — Я привыкла поздно вставать.
— Да… хорошо. — Джиневра замялась. Взгляд её упал на зеркало.
— О! — воскликнула она в недоумении. — Вы завесили зеркало? Зачем?
— Очевидно, чтобы не видеть своего отражения, — ответила Белинда ледяным тоном.
— С вашей-то внешностью? — фыркнула Джиневра. — Ну, знаете… Да я ещё не встречала женщин красивее вас.
— Ну что ж, — Белинда окинула долгим взглядом лицо любопытной девчонки, отчего та вздрогнула и подпалила волосы. — У красивых женщин часто бывают причуды, ведь так? Полагаю, кроме меня это никого не касается.
— Да. Простите. Спокойной ночи. — Пробормотала Джиневра и уже повернулась, чтобы уйти. Но вдруг остановилась, резко оглянулась и почти грубо спросила:
— Кто вы?
— Что такое? — Белинда неохотно поднялась, скрестив руки на груди и надменно глядя на Джиневру.
Они оказались лицом к лицу — рыжеволосая против огненной, дикая кошка против тигрицы.
— Кто вы? — повторила Джиневра, в бешенстве повысив голос; её нижняя челюсть выдалась вперёд; она вся покраснела так, как краснеют лишь рыжеволосые. — Вы пришли за ребёнком? Да? Вы похожи, я вижу, как вы похожи! У вас один взгляд. Вы мать, да? Нет, вы не похожи на мать. Но кто вы?
— Вы бредите, — перебила её Белинда. В глубине её глаз замерцали алые насмешливые искры. Она определённо забавлялась. — Я же всё сказала — кто я и откуда. Чего вы ещё хотите?
— Ну, нет, — процедила Джиневра сквозь судорожно стиснутые зубы. — Я вам не Эдгар. Меня не так-то просто провести. Я не верю ни единому вашему слову!
— Вижу, — Белинда вдруг рассмеялась — и не язвительно, а дружелюбно. — Мы ведь чем-то похожи, верно? Глупо сравнивать, ведь ты всего лишь человек, но… В своё время, Джиневра, тебя тоже могли бы сжечь.
— Не знаю, о чём вы там говорите, — заявила Джиневра, — Но я не отдам вам ребёнка. Не отдам! Ради неё я готова даже убить!
— Полагаю, — вкрадчиво промолвила Белинда, — в этом доме защищать ребёнка нужно не от меня, а от кого-то другого.
Когда Джиневра, наконец, ушла, Белинда опустилась на кровать и замерла в безмолвном ожидании. Она не собиралась спать в эту ночь.
Она сидела, рассеяно гладя рукой прохладные простыни, прислушиваясь к писку и шелесту крыльев летучих мышей на чердаке; всматриваясь в блекло-жёлтые огни оплывающих свечей.
Она ждала.
Наконец её тело натянулось, точно тетива. Чёрные ветви в окне затрещали, подожжённые белым кипящим маслом луны. В спальню ворвался безумный ветер, несущий запах жасмина и морской воды. Нездешний ветер, ветер её тёмного мира, скрытого за тонкой гранью времён и измерений. Он смёл отовсюду жалко мигнувшие свечи. Только струйки лилового дыма взвились к потолку отлетевшими душами.
