– Вы ведь Мэгги Саммерс из новостей Ай-би-эн?
– Нет, – спокойно отвечаю я. – Какая такая Мэгги Саммерс?
В ту последнюю ночь в Тель-Авиве мы зашли во французский ресторан. Вообще-то мы не были голодны, однако решили поужинать. Я с удивлением разглядывала кусочек жареного патэ, который плавал в желтом жиру.
– Зачем вы жарите патэ? – спросила я метрдотеля. – В Париже этого никогда не делают.
– Что они в их Париже понимают в нашем патэ? – сказал тот, махнув рукой.
Ави и я были неразлучны с того самого момента, когда серым ноябрьским днем мы проводили в дорогу цинковый гроб. А вечером в ресторане меня преследовал голос родительницы.
– Нельзя построить счастье на несчастье другого.
– Но мама, – запротестовала я, – Эрик разрушает меня!
– Лучше он тебя, чем ты его, – ответила она. – Пусть он проникнется чувством вины.
Когда я была с Ави, мне не хотелось вспоминать об этом. Мы гуляли по тель-авивскому пляжу, много разговаривали и уже понимали друг друга почти с полуслова. Мне не хотелось думать о тех ночах, которые мы провели вместе, занимаясь любовью, пока разгоряченные и потные не засыпали от усталости, чтобы через несколько часов проснуться и начать все сначала. Я не предупредила его о том, что на следующий день должна уехать из Израиля на неопределенное время. Он не знал, что я собиралась покинуть его навсегда. Слезы, которые я пролила в прошлом месяце после смерти Джоя Валери, имели какое-то отношение и к Ави. Он ворвался в мою жизнь, смутив меня до такой степени, что я совершенно не могла сосредоточиться на самом для меня важном – на моей работе.
– Может быть, ты недостаточно постарался, чтобы твой брак удался? – спросила я, вымакивая кусочком ржаного хлеба подливку на тарелке.
Внезапно я почувствовала себя кем-то наподобие брачного консультанта, заботящегося об интересах своего клиента в сфере сексуальных потребностей, – так, словно мне нужно было прочитать соответствующие наставления прежде, чем отправить клиента домой заниматься любовью с женой. Если Мэгги Саммерс – преуспевающий консультант в этой сфере, то почему бы ей не позаботиться немного и о себе самой? Увы, она могла заботиться о ком угодно, только не о себе…
Ави посмотрел на меня долгим взглядом, в котором сквозила подозрительность. Что это мне вздумалось мусолить его неудачный брак?
– Понимаешь, – сказал он, взяв меня за руку, – нельзя сказать, чтобы я не заботился о том, чтобы мой брак удался. Я бился над этим пятнадцать лет, хотя с самого начала знал, что ничего хорошего не получится.
