3.
Я очнулся. Ягге, склонившись надо мной, с беспокойством терла мне лоб и щеки мокрым полотенцем. Обнаружив, что я смотрю на нее, Ягге залучилась добрыми морщинками. - Очнулся? А я, старая, испугалась. Почитай уж час с тобой вожусь. Все перепробовала, а ты лежишь как бездыханный! - Где... Зеркалица? Мне страшно хотелось пить. Едва помещаясь во рту, распухший язык цеплял сухие губы, будто наждак. - Как где? В зеркале, где ж еще ей быть, окаяшке носатой! Отбила я вас у этой пухлой мымры! Сжав сухонький кулак, Ягге погрозила стеклу, завешанному черной простыней. Подслушивающая за стеклом старуха с лимонным носом оскорбленно фыркнула. Вспомнив о Насте, я привстал и огляделся. Девочки нигде не было. От дурного предчувствия у меня закружилась голова. Ягге легонько толкнула меня пальцем в лоб. - Что, голубок, нравится она тебе? Втрескался по самые по уши? - Кто втрескался? - возмутился я, почувствовав, что щеки у меня начинают буреть. Старушка едва слышно засмеялась, и я понял, что одурачить отставную богиню мне не удастся. - Что с ней? - спросил я. - Не тревожься! Раньше тебя очнулась. Так что еще неизвестно, кто из вас девица красная. Дверь комнаты, скрипнув, открылась и появились Вурдик, Настя и Утопленник. Несмотря на многочисленные покрывавшие его пластыри, мой братец вовсю ухлестывал на Настей. - Я еще не рассказывал, что бросился от любви с моста? - разглагольствовал он.
- Ты сбросился с моста? Зачем ты это сделал? - слегка кокетничая с ним, спросила девочка. - О! - воспрял Утопленник, получивший возможность рассказать свою любимую историю. - Мы - я и моя девушка - шли по Кузнецкому мосту. Здоровенный такой московский мост, если кто не знает. Она сказала: "Если любишь - спрыгни!" Я сгоряча и скаканул. И уже в полете понял, что совсем не люблю ее. Но, сама понимаешь, было уже поздно. Нырнул на том свете, вынырнул на этом. "Вот паразит! Вешает ей лапшу на уши!" - подумал я раздраженно, испытывая желание запустить в него чем-нибудь тяжелым. На счастье Утопленника ничего тяжелого поблизости не обнаружилось. - Кхе-кхе! - громко откашлялся я. Услышав мой кашель, Утопленник сразу все просёк и соблаговолил меня заметить. - О, наш отважный рыцарь прочухался! Какое трогательное и вместе с тем поучительное зрелище! - выспренно произнес он и поэтическим движением отбросил назад свои длинные космы. Настя засмеялась. Я не нашелся, что ответить. Почему-то в те минуты, когда нужно быстро пускать в ход язык, я всегда торможу. Когда же наконец придумываю, что ответить, оказывается, что отвечать уже некому и шанс упущен. - Ну что, будешь вставать или еще покорчишь из себя умирающего лебедя? продолжал донимать меня Утопленник. Внезапно лицо Насти, до этого с улыбкой прислушивающейся к нашей перебранке, изменилось. Она подошла к зеркалу и, присев, подняла огарок свечи. Фитилек был глубоко вмят в воск змеиным языком. - Что теперь будет, Ягге? Это плохо? - спросила она. Помедлив, старушка кивнула. - Хоть я вас и отбила, теперь Зеркалица может вмешиваться в вашу судьбу. И она это знает. Так я говорю, лимононосая? - Ягге чуть повысила голос, обращаясь к зеркалу. За черной простыней победоносно захихикали. - Мне нужно тело девчонки! Я поселюсь в нем и буду расчесывать волосики! А девчонке я, так и быть, отдам свое старое тело с желтым носом! - услышали мы писклявый голос. - Не стану я с вами меняться! Сами сидите со своим носом! - возмутилась Настя.
