— Да хватит! Вы что! — Авраам хватает Агарь за плечи и буквально толкает обратно. Сара прижимает младенца к себе.
— Сара, отдай его мне, — тихо и твердо говорит Авраам, так что его отчетливо слышно даже сквозь оглушительный крик ребенка. — Отдай его мне. И мы поговорим. Клянусь, если ты сейчас хоть что-нибудь с ним сделаешь, я тебя убью. — Авраам говорит спокойно, уверенно и абсолютно серьезно.
Пол окончательно исчезает, ноги как будто проваливаются в трясину, которая тут же тянет вниз. Кто-то поспешно вынимает ребенка из одеревенелых рук жены, которые так и остаются в прежнем положении. Сара поднимает глаза.
— Авраам… я умру… не бросай меня! Ты ведь ее не любишь! Скажи, что ты ее не любишь! Ты ведь ее не любишь! Не любишь?! — Сара стоит на коленях, держа руками лицо сидящего напротив Авраама, ее глаза расширены, безумны.
Он обнимает жену, целует в шею, щеки, гладит и крепко прижимает к себе. Сара обмякает и затихает в его объятьях. Тишина повисла в квартире.
— Сара, милая…
— Что? — еле слышным счастливым шепотом отзывается она, чувствуя, что его руки взяли и вынули ее из болота, посадив на твердую землю.
Авраам слегка отстраняет Сару, осторожно держа за плечи. Гладит ее волосы, нежно проводит пальцами по лицу, целует в губы. После долгого поцелуя смотрит в ее счастливые глаза, слеза медленно течет по его щеке. Сара осторожно вытирает ее ладонью.
— Пойдем, — они поднимаются с пола. Он обнимает ее, и оба идут к двери. Агарь беспомощно стоит на пороге спальни.
Авраам распахивает дверь, пропуская Сару вперед. Она делает несколько шагов к лифту.
— Ребенку нужна мать! — и звук захлопнувшейся двери выстреливает ей в затылок.
Миловидная девушка с наружностью, нисколько не отвлекающей от прослушивания новостей, монотонным голосом сообщает о том, сколько человек было убито, сколько ограблено, сколько пострадало в ДТП, и о плохой погоде на завтра. По окончании программы уже было набирает воздуха для того, чтобы выдохнуть привычное «Всего вам доброго», как вдруг хватается рукой за микрофон, прицепленный к уху с обратной стороны, невероятно оживляется и залпом выдает захватывающее сообщение о теракте. Глаза ее блестят, щеки розовеют даже сквозь толстый слой грима, призванный надежно скрывать проявление эмоций — информационная жрица впала в экстаз. Сотни людей сейчас напряженно припали к экрану с ее изображением. Замелькали наскоро смонтированные кадры. Дом с неровно оборванным краем, выжившие сомнамбулы, горюющие о потере имущества, и трупы, трупы, трупы. Дикторша многозначительно обещает, что под завалом еще по меньшей мере двадцать человек. Затем опять замирает, внимая потусторонним силам, сохраняющим с ней контакт через провод на ухе, и как-то скисает.
