Отечественная фантастика сама себе Венера Милосская — без рук, без ног и
даже без весла. Сколько фантасты ни тасуют колоду, даже самый
причудливый расклад не порождает новых смыслов. Потому что в колоду
собраны не атомарные осколки традиции и даже не целые традиционные
смыслы, а распроклятые штампы, клише, схемы, будь они неладны. И
джокерами — страницы из книги «Как стать писателем и заработать
миллион».
Наша фантастика не оглядывается на традицию. Она и есть традиция,
воспроизводящаяся из поколения в поколение, из «волны» в «волну». Если
вы приглядитесь к нынешней русской фантастике, то увидите не творческую
мастерскую, лабораторию или какой-нибудь технопарк, а Цех. Причем
мастера нервно курят в углу, а помещение набито подмастерьями, яростно
вытесывающими из поленьев крошечных Венер Милосских. Инструменты -
топоры и грубая наждачка. И счастье это — подмастерьев — никто сюда не
звал. Оно само приползло.
А на часах Цеха — вторая половина восемнадцатого века.
Почему Вадим Нестеров, культурный обозреватель «Газеты.ru», навскидку
отличающий Филонова от Кандинского, предпочел умолчать об этом
безобразии, мне трудно понять. Вообще-то долг культуртрегера — нести
просвещение в массы. И если основной конфликт русской фантастики сегодня
— лобовое столкновение романтизма «девяностников» с мелкобуржуазным
сентиментализмом «нулевиков», об этом надо говорить.
В одном я точно Вадима поддержу. Бесспорной представляется мне идея
делить «волны» не по дате выхода на рынок, а по возрасту авторов. Ведь
помимо «припозднившихся» Бенедиктова, Пронина, Бурносова, Скирюка в
«нулевики» можно зачислить Плеханова, Ляха, Прошкина, Елисееву,
Володихина, Сашневу, а при некотором усилии даже Зоричей — вон сколько
набегает авторов, публикации которых до 2000 года были либо мизерны,
либо недооценены рынком. Интересный собирательный портрет «нулевика»
получится.
Только все эти авторы так или иначе романтики.
Потому что фантасты.
Когда фантастический классицизм, насаждавшийся в СССР всеми правдами,
неправдами и молодыми гвардиями, конкретно надоел, антитезу ему
выставили не сентименталисты, а романтики. Думается, неспроста, ведь
если покопаться в определениях, фантастика — плоть от плоти романтики,
она сама по себе крайняя романтика, одновременно ультраправая и
левоэкстремистская.
