— Димка, что ты?
— Пусти!
— Сядь. Успокойся. Зачем же ты ехал? Про что думал? Ну, поработаешь на стройке — вернешься. Ну, не будь сумасшедшим!
Он сел, уронив мешок, и поглядывал то в одно, то в другое окно. Поезд еще стоял. Диктор объявлял: «Через пять минут отправляется… Провожающие, проверьте, не остались ли у вас билеты отъезжающих…» Нужно задержать Димку на эти пять минут. Я держал. Не помню, что говорил, да он и не слушал. Наконец поезд тронулся, и опять посыпались огни. Мало-помалу они поредели, исчезли, и потянулась тьма.
Возможно, виноваты Димкины тоска и волнение, но у меня осталось от Новосибирска волнующее чувство, как от чего-то прекрасного и сказочного.
— Ну, зачем ты хотел сойти?
— А ты знаешь, куда мы едем? Там и медведь подохнет…
— Ты боишься?
— Подожди, сам еще десять раз захочешь бежать, да не сможешь. Боюсь, да! Что дальше?
Неужели это Димка Стрепетов? Наш строгий, взрослый, упрямый командир? Я не мог поверить его словам.
— Слушай, Димка, ты что-то врешь…
— Да, вру! И не спрашивай больше. А Новосибирск — лучше Ленинграда, лучше Москвы, да! Когда-нибудь вся Сибирь будет такая, понял? У меня на станции Тайга есть друг. Сойду там и вернусь. Вернусь!
Дима сказал «вру», но мне все-таки стало не по себе. Я ничего не понимал.
Стучали колеса. Беззаботно разметавшись, спал одетым толстяк Лешка, и поминутно его хромовые сапожки упирались нам в колени. Обнимая свои узелки, беспокойно ворочался жадюга Григорий. Иван Бугай приподнялся, бессмысленно уставился на нас, потом пробормотал: «Заткнитесь, идолы», почесался и захрапел себе дальше сном правильного и обстоятельного человека.
А мы сидели и толковали: нужно себя пересилить или нет? Я не был твердо уверен, что нужно, но почитал своим долгом держать Димку. Он рассказал мне о своей жизни, о том, как он работал на паровозе и как едва не проехал красный светофор, как потом служил в армии. После армии он вернулся в Новосибирск и влюбился в девушку, которая работала в геологических экспедициях.
— Что я знал тогда? Что я мог ей говорить? Про паровоз? Про пулемет, затвор, прицел?
— Ну, и что?
— Работал снова на паровозе, в рейсах постоянно, в саже весь, а она меня любила. А сама в экспедициях… Зачем мы поженились? Она все в тайге и в тайге… Видеть я не мог эту тайгу! Никакой человеческой жизни нет, как кочевники. Потом уехали в Орел и разошлись. Люди в Сибирь, а я сгреб ее в охапку и, напротив, подальше из Сибири. Шофером работал, квартира была. Не то… В общем, разошлись, и делу конец. Она опять в тайгу, а я вот завербовался…
