Опустите в могилу,
да сгинут в нее лжевожди,
Трибуналов творцы,
корифеи эпохи безгласной…
И что произойдет? О!..
И простонут ветра,
просверкают, ликуя, дожди,
И воспрянет свобода
над вечною площадью Красной!
Вы слышите, как аплодируют Немцов, Новодворская и Марк Захаров?.. Но, между прочим, они выглядят здесь все же приличней: ведь никто из них не состояли лет тридцать в компартии, не писал приторно-восторженные стишки о Ленине (с. 287), не получали премию им. Ленинского комсомола, им незачем стенать «Как я уважал Владимира Ильича, а он, оказывается…» Что? А он, оказывается, «подарил Польшу и… разорил страну (с. 248, 70, 364). Поделись, сияющий алмаз ума, хотя бы секретом о том, кому Ленин подарил Польшу, и как это ему удалось?
Радзинский и другие не опускались и до такой подлости, чтобы вот так глумиться над знаменитыми стихами самых трагических дней 41-го года: «Симонов балабонил:
Товарищ Сталин, слышишь ли ты нас?
Ты должен слышать нас, мы это знаем.
Не мать, не сына — в этот грозный час
Тебя мы самым первым вспоминаем…»
Сорокину омерзительны и слова, что Симонов бросил в лицо врагам родины сразу после войны:
Россия! Сталин! Сталинград!..
Его, как и Сванидзе, «тошнит» от этих слов, они для него— «холопщина» (с. 194)… И Сванидзе поприличней, чем этот подпевала.
Сорокин так пытается объяснить свое предательство: «Я, рабски обожая Ленина, являл собой «ничегонетеряющего» пролетария, гражданина величайшей державы мира — СССР. А теперь я издерганный демократами раб грабителей-буржуа, отобравших у нас нищий уют и пролетарский дух, теперь я — гражданин изуродованной и обрубленной России. Есть разница?» Вот-де этой разницей и объясняется моя ненависть к Ленину и Сталину, мое предательство.
Тут много вопросов. Во-первых, что, Ленина обожал рабски, т. е. из-под палки, по принуждению? Врешь. Никто тебя не заставлял, как и получать партбилет с профилем Ленина или премию Ленинского комсомола. Во-вторых, ты давным-давно не принадлежишь к тем, кому нечего терять. В-третьих, это ты подпеваешь своим друзьям-шестидесятникам, например, Чубайсу, что наш уют был нищим, а на самом деле он был весьма и весьма приличным, а уж особенно у таких прохиндеев. В-четвертых, у тебя-то лично грабители-буржуи ничего не отобрали: ни квартиру, ни дачу, ни ордена-премии, ни должности, не польстились даже на твое великое духовное богатство. Наконец, в-пятых, пролетарского духа у тебя, светоч, никогда не было, отбирать тут нечего. Дух у тебя давно немцовско-березовский.
