Лейпциг, город печатников и меховщиков, международных ярмарок, знаменитых университетских кафедр, учрежденных польским магнатом Яблоновским, город выдающихся врачей и фармацевтов, великолепных библиотек, печальных памятников на берегу Эльстера, напоминающих о нашем геройстве, располагает и славными музыкантами. Право выступить в Гевандхаузе уже само по себе свидетельствует о признании артиста.
Лейпциг — город богатых бюргеров. Они не жалеют денег на свою филармонию. Множество польских, и даже французских и английских книг выпускают в свет их типографии. Меха, раскупаемые молодыми женщинами во всех странах Западной Европы, тоже выделаны в Лейпциге.
Генрик посетил погреб Фауста, полюбовался Старым Рынком, побывал в храме, где в свое время играл Бах. На улице встретил земляков. Услышал польский язык. Двое крестьян спорили между собой. Генрик никогда до сих пор особенно не интересовался простыми людьми. Он остановился.
— В чем дело?
— Валек хочет меня обсчитать на талер. Я таскаю груз, а он берет деньги потому, что умеет болтать по швабски.
— Талер? Это не хорошо. Земляки не должны спорить.
— Ты слышишь, что говорит панич?
Валек — такой же крестьянин, но уже не в полотняных штанах, а в городской одежде, от удивления раскрыл рот. До сих пор ему еще не приходилось, чтобы такой барин обратился к нему на чужбине; наконец отозвался:
— Гжесь конечно лжет.
— Сам лжешь.
— Увидел, что мне немец дал талер, и думает не то, что есть.
— А что есть? Ты снова хочешь меня обмануть. Я тебя знаю, небось.
— Я все еще не понимаю, в чем дело, — вмешался Генрик.
— Да тут и понимать нечего. Пусть он мне отдаст талер. Ведь немец показал жестом, что эти деньги принадлежат мне.
— Может быть, я его спрошу и дело выяснится?
— Не делайте этого, пожалуйста. Что он знает? Если не хочет, пусть себе ищет работу в другом месте.
— Вылезло шило из мешка, — сердится Гжесь.
— Знаешь что, — я тебе дам талер, — предлагает Генрик.
— Так тоже не годится.
— А как будет справедливо по твоему? — возмущается Валек.
— Бери, когда дают и не болтай.
Генрик дает крестьянину серебряную монету и спрашивает:
— Вы откуда?
— Мы из Старого Сонча, — бормочет Гжесь. — Но здесь тоже нет работы.
— Как это нет работы? — удивляется Венявский.
— Наговорил нам один такой жулик, мы и поехали. Разве, что перезимуем здесь а весной может быть удастся выехать в Америку… — объясняет Валек.
— Ну что же, дай боже, — попрощался Генрик взглянув на вывеску фирмы, в которой работают польские крестьяне из под Сонча. Эта встреча напомнила ему отрывки разговоров отца с посетителями. Тогда он на это не обращал внимания.
