Операция заняла меньше минуты. Павел метнулся к большому, красного дерева столу, заваленному папками, по дороге извлекая из кармана рубашки крохотную, с ноготь, коробочку. Просунул руку под крышку, подержал «жучок» несколько секунд, пока тот не прилепился к шероховатой поверхности. Ну вот, дело сделано. «Жучок» прекрасный. Проверенный. Радиус действия до двух километров. Теперь, даже находясь за пределами фабрики, можно слушать, о чем тут ведутся разговоры.
Бесшумно и быстро Павел вернулся в тесное помещение кладовки.
В коридоре снова послышались шаги, и кто-то громко хлопнул дверью бухгалтерии. Похоже, рассерженный Аркадий Львович вернулся-таки вызвать врача для пострадавшей. Ткачев уже было устроился поудобнее и вставил в ухо миниатюрный наушник, как вдруг пол под ним плавно поплыл вниз. «Лифт, — мелькнуло в голове. — Значит, это не кладовая, а лифт. Очень хорошо. Легче будет пробраться на первый этаж».
* * *
— Ну как, успешно? — нетерпеливо спросила Катя, когда Павел предстал перед, ней, грязный, взлохмаченный, весь в пыли и обрывках ниток.
— Более чем, — лаконично ответил он. — Ты-то как время провела?
— С пользой, — похвасталась Катя. — Прогулялась до автобусной остановки, по пути познакомилась с одной старушенцией. Говорит, живет неподалеку. Фабрику ненавидит, преисподней величает.
— Да, что-то такое в этой фабрике есть, — неопределенно поддакнул Павел, решив не рассказывать Кате ни про несчастный случай, свидетелем которого он стал, ни про хлопковые тюки, весьма подходящие для транспортировки наркотиков из Средней Азии. — Вредное производство.
— Она не про производство говорила, — усмехнулась Катя. — Тут все гораздо серьезнее. Местные жители давно уже стали замечать, что на фабрике то и дело пропадают люди.
— Как это — то и дело?
— Примерно раз в год. Официальная версия — командировки, обмен опытом, лечение в санаториях. Только обратно пациенты, преимущественно одинокие, не возвращаются. Народ подозревает неладное.
— Что именно?
— Наверное, на этот вопрос ответит еще один мой новый знакомый.
— Это какой еще? — напрягся Павел.
— Пойдем, увидишь. Тут недалеко. Полчаса назад случайно наткнулась. Может, еще там.
Они перешли через улицу и вышли к небольшому скверу, посреди которого стоял довольно большой то ли ларек, то ли магазин.
— Гляди>,вон сидит. — Катя указала рукой в сторону стоявшей у магазина скамейки. На ней, облокотившись о стоявшую рядом урну, сидел человек. Неопределенного возраста, грузный, обрюзгший, в рубахе навыпуск, он едва заметно покачивался взад-вперед и то и дело прикладывался в бутылке водки. Однако в его облике было достаточно черт, позволяющих безошибочно отличить бомжа или запойного пролетария от вполне приличного человека. Довольно аккуратная стрижка, чистое, хоть и испитое лицо, добротные ботинки, дорогой пиджак. Павел скорее принял бы его за интеллигента-неудачника, волею судеб оказавшегося за бортом бурной рыночной жизни, чем за убежденного алкаша.