И только сейчас видно, как смыкается воедино далекий неумолимый круг. Чужое преступление надломило меня, и я перестал думать. Перестал думать и незаметно ступил на путь, ведущий к другому преступлению. Как все неумолимо и беспощадно просто. Ведь те, кто сотворил лагеря смерти, тоже с чего-то начали! Они тоже в какой-то момент перестали думать! В этом все дело. Перестав думать, мы превращаемся в потенциальных преступников и соучастников злодейств. Потому-то все Тираны во все времена стремились отучить людей думать. Работника и воина не должна разъедать болезнь интеллектуализма. Нужно трудиться и воевать, а не думать. С этого всегда начинается путь к фашизму. Как легко опутать человека по рукам и ногам! И неужели только личное крушение способно просветить его?
Куда исчез он, жирный дым,
Безумный чад человечьего жира?
Осел ли черной лохматой копотью в наших домах
Или его развеяли ветры?
Ведь это было так давно,
А дым не носится долго...
Особенно тот, тяжелый и жирный,
Окрашенный страшным огнем.
И он оседал.
Он еле влачился сквозь туман между тощих сосен,
Над застывшей болотистой почвой.
И клочья его оставались на проволоке
И застилали пронзительный луч,
Который из тьмы, сквозь тени ушедших лет,
Колет и колет в сердце.
Весь ли дым опустился на землю,
Растворился в дождях,
Просочился сквозь горький суглинок и
Мертвую хвою?
Весь ли дым?
Он валил и валил. Днем и ночью.
За транспортом транспорт,
За транспортом транспорт
Обреченно тащился над ржавым болотом
Параллельно полоскам заката.
Нет, не весь он осел на дома и на травы,
Разлохмаченный ветром и временем,
Он все носится в небе, все носится...
Проникает в открытые рты
И потом со слюной попадает в желудок,
А оттуда и в кровь
По исконным путям,
Намеченным в те времена,
Когда из глины господь сотворил человека.
Так смыкается круг, связующий землю и небо.
Только что нам за дело до этого круга?
Что нам за дело?
Если дым, этот дым все такой же
Тяжелый и смрадный.
Но за давностью лет и невидимый и неощутимый.
Проникает в кровь?
Мы отравлены дымом. Отравлены дымом.
Как же жить нам теперь?
11 августа. Ординаторская
- Ну, как успехи, коллега? - Главврач улыбался и довольно потирал руки. - Как успехи? - снова спросил главврач, открывая окно. Высунувшись наружу, он шумно вдохнул теплый воздух. Снял полковничий китель, ослабил галстук.
- Последний анализ сыворотного натрия дал чудовищный результат. Доза, вероятно, составила одну-две тысячи рентген. В крови наблюдается катастрофическое падение моноцитов и ретикулоцитов.
