Когда из Монреаля к Дюпону от случая к случаю наезжали «важные господа», Люсьен остро чувствовал разницу между ними и собой. От гостей исходила та уверенная властность, которой недоставало самому Люсьену и о которой он жадно мечтал. Он видел в них настоящих аристократов, хотя они и не являлись таковыми; себя же ощущал рядом с ними простолюдином. Он болезненно воспринимал всякое упоминание о том, что Сен-Августин не чета Монреалю.
– Да, – удручённо кивал он, – мы всегда были дикарями. Здесь глухой край, он накладывает соответствующий отпечаток. Тем не менее мы заметно улучшаем его облик, хотя здешняя земля яростно сопротивляется. Разумеется, мы влияем друг на друга: человек – на леса и горы, они – на человека. Но неужели вы, господа, хотите сказать, что мы совсем не похожи на цивилизованных людей? Не соглашусь. Взгляните на моих дочерей! Какая грация, какой ум! Единственное, чего им здесь не хватает, так это роскошных туалетов. Впрочем, в нашем городе слишком тесно для пышных платьев… Что ж, давайте теперь выпьем за развитие Компании, и пусть оно принесёт процветание в этот божественный край!
– Может, край и божественный, но слишком уж мрачный. Не знаю, как вы умудряетесь тут жить.
Одна мысль об индейцах, рыщущих поблизости, безмерно меня угнетает. Нет, я бы не смог привыкнуть к соседству с краснокожими…
– Краснокожие, краснокожие… – ворчал в ответ Дюпон. – Мы видимся с ними только на складе, куда они сдают пушнину. Они вполне покладистые и мирные… Кхм… Да, с ними можно иметь дело… Когда крепость только появилась, тут частенько случались перестрелки, да, всякое бывало, однако теперь столкновения ушли в прошлое…
– А как же все эти холодящие душу истории о скальпах? – обязательно пытался возражать кто-нибудь.
– Это всё там, – хозяин дома махал рукой куда-то, – далеко от нас, господа. Охотники, отправляясь в горы, конечно, рискуют. Случаются у них и стычки с индейцами, но очень редко. Поверьте, для меня это всё – чуть ли не сказка. Меня больше интересует моя семья, мои дети. Я хочу, чтобы они выросли достойными людьми. И уж поверьте мне, я сделаю так, чтобы им не пришлось краснеть, когда в ответ на вопрос, где они росли и воспитывались, дети назовут с гордостью наш город…
Жена Люсьена придерживалась строгих пуританских взглядов, учила детей любить добродетель и ненавидеть пороки, утверждая, что жить можно счастливо, лишь следуя христианской морали. Всё, что выступало за пределы установленных рамок, полагалось презирать.
