Это становилось интересным. Он вновь вытащил бур и заложил еще одну скважину. Вскоре выяснилось, что лишь в одном месте на глубине 314 сантиметров бур упирается в какой-то сверхплотный предмет. Осторожно опустил в скважину гибкий зонд с источником бета-активности.
Когда зонд достиг препятствия, Валька взглянул на гальванометр. Стрелка замерла на нуле.
- Вот это да! - Он даже присел от неожиданности. Если верить прибору, то выходило, что таинственное препятствие не только полностью отражает поток электронов, но и не дает им рассеиваться.
"Может, оно вообще не допускает к себе электроны?"
Он недоуменно почесал затылок, потом вытащил зонд и отнес его к танку. Покопавшись в ящике, достал инфрафотометр и вернулся к скважине. Когда он сунул в нее дуло прибора и включил ток, экран даже не вспыхнул. Он перенес прибор в соседнюю скважину. Там все было в порядке. Температура горных пород колебалась в пределах нормы. И только в проклятой скважине лежало нечто, в котором отсутствовало всякое тепловое движение.
Валька растерялся. Он не смел даже подумать, что так вот, буднично и странно, пришло неожиданное. Ему было двадцать два года, и десять из них прошли в ожидании такой встречи. По крайней мере так ему казалось. Конечно, если внимательнее присмотреться к нему и как следует расспросить, то со всей очевидностью выяснится, что Валька не только мечтал.
За эти десять лет он успел закончить земную школу третьей ступени, написать дипломную работу по курсу астрогеофизики, четыре раза влюбиться и попасть в состав четырнадцатой экспедиции на Анизателлу. Конечно, все эти знаменательные события оставляли какое-то время для досуга, и Валька действительно мог помечтать. Желания его были расплывчаты и противоречивы. Часто, даже слишком часто, он воображал себя знаменитым, но каждый раз по-разному. То он был великим писателем или скульптором, то астрофизиком, сумевшим мыслью своей обогнать скорость света...
Впрочем, все это сугубо личное дело. Важно, что теперь он почувствовал какой-то нервный укол. Еще не веря, еще боясь разочароваться, бегом бросился назад к танку. Легко коснувшись рукой отполированной скобы, исчез в темном провале люка. Запустил двигатель и на самой малой скорости подвел машину поближе к скважине.
Осторожно выжав на себя рычаг, опустил на грунт спиральный нож, который с визгом начал срезать тонкие голубовато-бурые пласты. Потом включил пневматику, и подхваченные вихрем частицы грунта понеслись от скважины прочь. Нож вращался на максимальной скорости и через восемь минут достиг метровой глубины. Вокруг танка уже образовался ровненький вывал. Валька сгорал от нетерпения. Он готов был руками помогать вращению вала. Уменьшив живое сечение сопл, он достиг максимального распыления грунта. Силититановые стекла заволокло рыжеватой мутью. Красное солнце почти совсем закатилось. Лишь тонкой кровавой нитью оно еще вплеталось в тугие стремительные струи размельченной породы. Озеро лежало совсем близко. И если бы не вой ножа, можно было бы слышать журчание воды.
