Впрочем, мы скоро перестали допытываться подробностей. Мы-то точно знали: солгать нам не мог никто, замолчать случившееся - тоже. Если все эти юнцы ничего больше не сообщали, значит - они и не знали ничего. Мы же не сомневались в главном: Венцеслао начал необъявленную войну с миром, ни словом не предупредив нас.
Были, правда, странности: в институте никто не видел его в тот день. Это означало, что трагикомедия могла разыграться и в его отсутствие. А если так, то он выпустил эн-два-о из рук, выдал кому-то свой секрет… Или его у него похитили? Какой ужас!..
Опять мы трое - Лизаветочка, вот он и я - сидели вечером в моей комнате. Мы были буквально убиты, да и было чем…
Вы живете в совершенно другом мире, молодые друзья, и всё же подумайте…
Что сказали бы вы, если бы я, мило улыбнувшись, сообщил вам, к примеру, что в тот кофе, которого вы, правда, почти что и не попробовали, что в эти рюмочки коньяка подмешано плюс икс дважды? Что через десять минут вы уже никому и ничего не сможете солгать? Даже скрыть что-либо от собеседника? Как бы вы почувствовали себя…
Люда Берг вдруг вся залилась краской. Она быстро взглянула на Игоря. Игорь выпрямился и кашлянул.
– Нет, как же тогда? - ахнула Люда. - У нас, например, вчера… как-то трюфельный торт… случайно съелся… Нет, я не хочу, чтоб так… Как же так - сразу?
– Ага? Ну вот то-то и есть! - вздохнув, поглядел на нее Коробов. Да нет, не бойтесь, нет в природе такого газа… Был, а - нет. Но подумайте сами: какое он мог иметь действие тогда? Мог, да - не имел? А не имелли? Несколько месяцев спустя мы с Сергеем Игнатьевичем попытались кое-что в этой связи порасследевать… И, знаете, остановились. Смелости не хватило: страшно ведь заходить слишком далеко…
В истории немало стертых строк,
которые никогда уже не будут
восстановлены…
Альфонс Олар
Если у вас есть время, подите в Публичку, спросите комплект газет за май одиннадцатого года и внимательно, с бумажкой, проштудируйте их.
Во всех крупнейших газетах вы найдете подробные отчеты о заседаниях Государственной думы - думы третьего созыва, столыпинской. Весной в одиннадцатом году потихоху-помалёху плелась четвертая ее сессия. Почему я помню это так подробно? Других сессий не помню, эту - забыть не смогу никогда.
Так вот, тянулась эта сессия, с паяцем Пуришкевичем, с розовым ликом и седым бобриком Павла Милюкова, с кадетским трибуном Родичевым и октябристским Гучковым на рострах… Шли скучные прения по вопросу о земстве на Волыни. Как тогда стали выражаться: "думская вермишель"…
