Он ясно ощутил, что стоявшие вокруг оборачиваются на ее отчетливый американский акцент, с которым она говорила по-итальянски, и улыбнулся ей.
– И я люблю тебя, – сказал он громко. Пусть их говорят, пусть думают, что хотят. Иногда ему казалось, что он любит по-настоящему только ее. Она оказалась, вероятно, единственной воистину милой женщиной из тех, кого он знал в своей жизни. И она, несомненно, его друг, такой же хороший, как и любовница, хотя они встречались в последнее время из-за его занятости не так часто, как бы ему того хотелось. Да еще Мариза неожиданно при каждой его отлучке начинала ревновать. Но была и своя прелесть в том, что как любовники они редко встречались; зато он думал о ней, подавляя собственный эгоизм, пока Мариза дулась и жаловалась, что он, поглощенный делами, стал невнимателен к ней. Если бы не дети, он потерял бы голову и влюбился бы в Индию бесповоротно, а когда она выглядела так восхитительно, как сегодня вечером, было совершенно очевидно, что он очарован. Индия, соблазнительная и веселая, обладала манящей силой. Но были дети, которых он обожал и ни за что на свете не согласился бы потерять. Семейство Маризы обладало большими связями, и он не имел ни шанса даже обсудить вопрос об опеке над детьми.
– Пойдем, – твердо сказал он, вручив ей бокал с шампанским. – Тебе надо бы потолкаться здесь и поболтать со сливками международного сообщества, которые угваздывают наши ковры и претендуют на высокий вкус, якобы обожая линии моих проектов. Поговори с ними о ценах, задыхаясь от изумления; если цена окажется достаточно дорогой, им обязательно захочется это купить.
Индия рассмеялась. Это не было полностью правдой, но тут заключалась та крупица правды, из которой могла вырасти жемчужина. Почти все из присутствующих гостей были люди, которым надо растолковать, что такое хорошо.
– Публика подобна плохим голливудским агентам, – с горечью говорила ее мать. – В основном это люди с неопределенными пристрастиями, которым другие должны сказать, что вот это – хорошо, прежде чем они в это поверят. А когда они читают об этом в газетах, то утверждают, что всегда знали, что такое хорошо, для них газетные статейки диктуют образчики новизны, навязываемой артистам. Будь таким же, говорят они, и тогда ты – звезда! Копии! Вот все, что им нужно. И с вновь обретенной уверенностью, каждый знает, что именно это – достойно поклонения. Глупцы.
Подобное мнение относилось и к нынешней выставке, отчеты о которой, размноженные газетами, станут читаться повсюду – от Вечного города Рима до солнечного Беверли-Хиллз, от дворцов Ближнего Востока до бульваров Парижа и даже, возможно, на омытых дождями улицах Лондона.
