«Хорошо, что отец не дожил до моего позора!» — подумалось Хасану… Пересиливая боль, он попытался подняться. В это время распахнулась дверь, и вернувшиеся из Куймура Аждар с Мирзой втолкнули в комнату девушку. Хасан встал. Не поверив глазам своим, он встряхнул головой. Перед ним была Муумина. Она бросилась к нему со слезами:
— Хасан! Хасан! Я же звала тебя! Почему ты не пришел?.. Они били меня! Спаси!..
Хасан еле держался на ногах.
— Муумина!..
О, если бы кто-нибудь видел лицо Хасана из Амузги в этот миг! Что только не пережил он. И стыд, и страх за это безвинное существо!.. Все перепуталось в нем.
— Хасан!
— Это еще что! — вскочив с места, подлетел к растерянным Аждару и Мирзе Исмаил. — Зачем вы привели сюда эту девчонку? И где то, что я от вас ждал?..
— Вот затем… мы и привели ее, — забормотали прислужники. — Она знает, где коран, но не говорит, уважаемый Исмаил.
— Кто она?
— Дочь одного куймурского слепца.
Исмаил рванул Муумину за руку. Девушка, жавшаяся к Хасану, не удержалась на ногах, отлетела и повалилась на тахту. И, тут же вскочив, взмолилась:
— Что вы хотите от меня? Я ничего не знаю. Никакого корана и в глаза не видала! Отпустите, люди добрые! — Муумина бросилась в ноги Ибрахим-бею: — Отпустите меня! Дома слепой отец. Он совсем один, пропадет без моей помощи.
Ибрахим-бей поднял девушку, утер своим платком слезы на ее щеках и сладострастно воззрился на трепещущее от страха создание.
— Я и подумать не мог, что в этих суровых горах водятся такие чудесные цветы! — Турок крутанул ус и добавил: — Это же сама гурия, суженая праведнику в раю после смерти! И откуда она такая взялась?
— Наш край не столь скуден, как тебе кажется, уважаемый Ибрахим-бей, — подобострастно склонился перед гостем Исмаил. — Что, нравится?
— Еще бы. Она достойна украсить гарем могущественного султана. Хвала ей!
— Что ж, по нашему обычаю, все, что ласкает глаз кунаку, принято дарить ему. Так тому и быть! Вот только вытянем из нее, где упрятана святая книга!..
Исмаил говорил, а сам торжествующе поглядывал на Хасана. Наконец-то этот человек покорен и к тому же, конечно, страдает из-за девушки. Это-то Исмаил понял сразу, и сейчас он с удовольствием делал свое любимое дело — добивал жертву.
— …Валлах-биллах,[16] эта девушка очень даже мила, — сказал он с похотливой ухмылочкой. — Ну, дочь моя, скажи, где находится коран с медной застежкой, и мы отпустим тебя…
— Не говори, Муумина! — крикнул Хасан. И голос его звучал так, словно требовал: «Умри, но молчи», а лицо выражало только одно: «Что будет, что будет с бедной девушкой?!»
